А потом, когда оба стали бороться с курением...
И даже не в этом было дело, просто, когда Союз нерушимый вдруг рухнул... Времени высвободилось как-то слишком много...
А в курилку заходило начальство, требовавшее, чтобы все по-прежнему молча сидели по своим местам и делали вид, что работают... И Линецкий с Мигулиным стали тогда всё чаще встречаться в тупике коридора на восьмом этаже...
Там стоял стенд с наглядной агитацией, и Мигулин каждый раз его так разворачивал... Что получался вообще «закуток» такой, «затышок»... Со стороны их не было видно... Во всяком случае, они никому не бросались в глаза...
Что они там, простаивая часами, делали? Болтали, разумеется. Обменивались книгами, играли в слова...
Или точнее — в буквы... Мигулин доставал из кармана листок тетради в клеточку. Там уже был нарисован квадрат и в него вписано слово...
К этому слову надо было так дописать сбоку одну букву — чтобы образовалось новое слово... И так далее...
В два столбца записывали количество букв в твоём слове и в слове противника, и так играли, пока не заполнялся весь квадрат...
У кого в сумме было больше букв, тот и побеждал... Чаще всего это был Мигулин...
Мигулин или не Мигулин, но некто... Тем временем шёл по пристани мимо группки товарищей... Среди которых были и мужчины и женщины... Независимо от пола некоторым он пожимал руки, а некоторых целовал в щёку...
Судя по тому, что он принимал парад, ему и принадлежала пристань... А значит, и замок? Нет, нет, это не может быть Мигулин, — думал Линецкий...
Он попытался вспомнить, знакомил ли он Инну с Мигулиным... Если даже — да, это было настолько мимолётное знакомство, что оно не осталось в памяти...
Мигулин всегда существовал в памяти отдельно — в тупике коридора их НИИ...
А сцена, которую Линецкий рассматривал сквозь подзорную трубу... тем временем приобретала всё более странные черты...
Его соломенная вдова достала из чёрной дорожной сумки какой-то крупный блестящий предмет...
Хрустальную вазу? Бриллиант в миллиард каратов?
Линецкий подумал было, что это кубок... «Хрустальная сова, — хмыкнул он, — главный приз клуба „Что, где, когда“»...
Но, сосредоточившись повнимательнее, он понял, что это череп...
Мигулин сразу подхватил его, как бы опасаясь за его сохранность, и теперь держал перед собой, тихонько поворачивая влево и вправо...
Линецкий оттолкнул трубу и решил немедленно идти вниз, чтобы убедиться, что никакая это не Инна... Борис это или не Борис, ему было, в общем-то, наплевать... И что там у него в руках: череп, ваза, сова, кубок чемпиона мира по игре в буквы...
Линецкий взобрался на оградку и прыгнул...
Приземлившись, он не устоял на ногах, упал и, прокатившись ещё немного вниз, исчез за краем обрыва.
12. Руки по швамНаполовину одетый посетитель пересел вдруг из-за столика за рояль и запел романс «О, если б мог выразить в звуке...» Спереди и по бокам голова у него была лысой, но сзади висели довольно длинные седые космы. Он был в синих «тренировочных» штанах, казалось бы, полностью исчезнувших в конце прошлого века... Штиблеты и огромные роговые очки, скорее всего, были довоенными... А рубашка вообще потерялась в океане времён — человек был наполовину голый, и, несмотря на загар, видно было, что торс у него очень дряблый... Доплер подумал, что это — то тело, которое проступает перед ним самим в зеркале... Но пока лишь на мгновенье... Как-то сразу удаётся перегруппировать мышцы и не дать образу воплотиться... Хотя, может быть, это уже перешло в самообман...
— Ты знаешь, что он концертмейстер оперного театра? — сказала Лена.
— Нет. Откуда я могу это знать? — удивился Доплер. — Я, по правде говоря, сейчас подумал, что это вообще не человек, а как бы... дух этого места, — он обвёл рукой вокруг... На двух стенах кафе висели вперемешку копии Айвазовского, Бубликова и... «Возможно, что и оригиналы... Каких-то пассеистов...» — подумал Доплер... У третьей стены была древняя барменская стойка, и над ней — ряды бутылок... Среди этикеток попадались такие, что не могли не вызвать приступ ностальгии... А четвёртой стены вообще не было...
— Ты что, знакома с этим домовым? — спросил он.
— Да.
— Откуда?
— Когда мы вчера были на нудистском пляже, и ты плавал в море, он звал меня в свою постановку.
— Какую ещё постановку?
— Они ставят пьесу прямо на берегу. Он уговаривал меня сыграть роль Амфитриты.
— Смотри ты! — рассмеялся Доплер. — А кто Нептун? Он сам? Не домовой, стало быть, а водяной... Вот так тебя оставлять одну на пляже!
— А ты думал... Такие кавалеры у меня, видишь...
— Откуда он?
— Из Тьмутаракани.
Улыбка, не сходившая с лица Доплера, слетела, когда он попробовал принесённого «судака в кляре». Тут же он подумал, что официантка неспроста принесла только одну тарелку (они с Леной заказали одно и то же). И сказала, что со второй надо подождать — минут двадцать...
— Что-то не то, — сказал Доплер и с тревогой посмотрел на Лену.
— О, господи, — сказала она, — ну давай я попробую, я же твой грибной человек...
— Ты моя грибная девочка, — как можно ласковее сказал Доплер и положил ей в рот кусочек со своей вилки... Пожевав, Лена сказала:
— По-моему, рыба как рыба... У нас в общежитии...
— Лена, у вас в общежитии крыс едят... Которых перед этим травят мышьяком... Или коктейлем «Крысы убоя»... А я больше чем уверен: рыба тухлая...
— Надоело уже, Доплер. Ну, давай я её съем.
— Нет. Я не хочу, чтобы ты отравилась.
— Пусти.
— Нет, я сказал. Не получишь... Вот тебе доказательство: рыбу мы заказали одну и ту же, а принесли только мне одному.
— Доплер, у тебя мания преследования...
— Чёрта лысого! Они принесли одну порцию, потому что это — остатки! Новую они будут жарить сейчас, а это они разогрели из ошмётков. Из разных тарелок сгребли в одну.
— Тебе надо открыть частное сыскное агенство.
— А то! Был такой случай в советское время — один физик на отдыхе что-то подобное заподозрил... И доказал это при помощи изотопов!
— Что доказал?
— А то, что котлета уже как минимум один раз подавалась к столу.
— И для этого он облучил желудки всех отдыхающих?
— А ты как думала, истина важнее... Ну, на самом деле, это были какие-то безобидные изотопы...
— А ты и так докопался, умница ты наша...
— Дедуктивный метод! Слушай, но как же здесь всё... Одно к одному... Эти картины, этот концерт-майстер, это кафе, эта рыба, эта... Послушайте, милая, — перехватил Доплер официантку, — замените мне, пожалуйста, вот это. Рыба тухлая.
