— Согласно новому предписанию, нельзя разглашать информацию, — пробормотала из-за своего стола Йоля.
— А разве какая-то информация была разглашена, Йоля? — непринужденно спросила Анна. Ей совсем не хотелось вступать в объяснения. Нужно поставить Йолю на место. — Люди должны помогать друг другу. Смысл нашей работы в этом.
— О'кей. Я тебя проверяю. — Йоля в первый раз улыбнулась от души, и ее глаза заблестели.
— Ну и как?
— Думаю, мы сработаемся.
Анна с облегчением переводит дух. Хорошо работать с людьми, к которым испытываешь уважение, которые мыслят и чувствуют, как ты. Мир станет лучше, если каждый будет лучше.
Принтер перестает гудеть. Конечно, здесь должен быть современный лазерный принтер. Анна отправила бумагу, сложила и оторвала перфорированные края.
— Песто? Готовый или сама делаешь?
Не всю кромку удалось оторвать сразу, Анна взяла ножницы и улыбнулась:
— Конечно, готовлю сама.
— Как?
— По рецепту. Два или три пучка свежего базилика. Его всегда можно купить в «Геанте». Сто пятьдесят граммов свежего, настоящего пармезана. Чеснок — тоже свежий. Режу, взбиваю, перемешиваю, добавляю оливковое масло, исключительно натуральное, а не эту ерунду. Не дай Бог, растительного — испортишь все блюдо. И лучше холодного отжима. Перемешиваю, вот и весь секрет. И пару грецких орехов. Лучше всего итальянские макароны «Кьяравелло», покупаю их в итальянском магазине, в других местах их трудно найти, у них особый вкус. Блюдо готово.
Йоля кивнула. Она наверняка покупает готовый соус, подумала Анна, а он не сравнится с приготовленным. Янек обожает песто, они, конечно, видятся реже, чем прежде, но их встречи так романтичны!
Анна зашла в лифт. Она никогда не боялась ездить в лифтах, но теперь ей неспокойно. Глупое, иррациональное беспокойство. В темном зеркале отразился стройный силуэт. Анна достала помаду и подкрасила губы. Хорошо, что она подстриглась и сбросила пару килограммов. Костюм сидит так, словно был сшит специально для нее. Лифт остановился, Аня вышла. Напряжение разлилось по всему ее телу, только сейчас она поняла, как выматывают ее эти поездки, ей захотелось закричать, у нее задрожали колени. Что за идиотизм поддаваться истерии! Она распрямила плечи и вошла в свой кабинет.
Свой кабинет — это, конечно, преувеличение, просто кабинет, где она работает. Два больших стола, много свободного места. Они сидят здесь вдвоем — Анна и ее помощница. Неплохо, но Анна бы предпочла, чтобы место помощницы было отдельно. Здесь хотя бы есть жалюзи, звукопоглощающая плитка заглушает даже голос. Она могла бы отказаться от этого излишества — кабинет очень большой, — если бы занимала его одна.
— Пани Анна… — посмотрела на нее с почтением помощница.
Значит, деньги, выданные на костюм, потрачены не зря.
— Да?
— Звонила Секретарь. Она хочет с вами сегодня встретиться. В пять.
— Спасибо.
Анна подошла к своему столу. Столько бумаг нужно подписать! Каждый раз все больше и больше. А ведь помощница должна сортировать документы и класть на ее стол только самые важные.
— Вам также звонили мама, Беата из отдела «А», Ян Рокиц и…
— Спасибо.
Анна надела очки — она не носит их постоянно, использует только для чтения. Пусть у нее всего плюс ноль пять, они придают ей важность. Она любит очки, они ограждают ее от мира, и помощница не должна отвлекать ее сейчас.
— Вы не перезвоните? Ваша мама сказала, что плохо себя чувствует…
Анна сняла очки. Если она начнет звонить по телефону, кто будет работать? Помощница, конечно, хочет как лучше, но Анна должна держать дистанцию.
— А кто в наше время себя хорошо чувствует? У моей матери рассеянный склероз, но при ней постоянно находится медсестра. Многим людям хотелось бы иметь такой уход.
Анна вновь надела очки, но буквы заплясали у нее перед глазами. Какое право имеет эта женщина указывать ей, что делать? Ладно, лучше позвонить сейчас, чтобы выбросить это из головы.
— Мама! Это я. Дорогая моя, не могу с тобой говорить, — сказала Анна, стараясь говорить тихо. Она сама не раз замечала, что личный разговор во время работы можно позволить только в крайнем случае, а она, к сожалению, в кабинете не одна. — Я работаю! Не можешь этого понять? Нет, сегодня точно не приеду, у меня встреча в пять… Нормированный рабочий день был в твое время… Мама! Ты думаешь, у меня есть время спорить с тобой по телефону? Опять Марыся? Ну, дай мне ее! Только на секундочку! — Анну охватило раздражение. Почему никто не понимает, что она работает? — Что случилось, пани Марыся? Если мама хочет, то почему бы и нет? Хорошо, хорошо. Ну, оставьте ее ненадолго одну, ничего не случится. И купите, пожалуйста… Нет, сладкого не надо. У мамы повышенный сахар! Что значит, она хочет? Ладно, дайте ей один, чтобы она успокоилась. Один не повредит. Нет, не диабет, повышенный сахар. Хорошо. Дайте мне ее на секунду. Мама? Ты звонишь мне по такому поводу? Марыся даст тебе мармелад. Не ешь больше двух, в крайнем случае трех. Помни, что у тебя повышенный сахар в крови. Я знаю. Хорошо, подумаю о ком-нибудь другом… Подумаю, обещаю… Я, правда, стараюсь помогать людям, а ты…
Она положила трубку. Что за черт! Она всегда ненавидела, когда с ней разговаривали, как с ребенком! К тому же у этого идиотского разговора был свидетель. Анна написала несколько слов на бумаге и передала листок помощнице:
— Вы могли бы проверить эти данные? Прошу вас подготовить это до двух.
Помощница кивнула. Она должна бы более выразительно отвечать. Например, сказать что-нибудь. Хотя «будет сделано» прозвучало бы казарменно. И снова телефон! Помощница ответила на звонок, затем произнесла, прикрыв трубку ладонью:
— Это пани Иоланта из отдела «В», вы будете говорить?
Анна возводит глаза к потолку, словно призывая небо в свидетели, что работать невозможно, но трубку берет:
— Йолечка! Как я рада тебя слышать! Ну да, но у меня море работы. Была, была. Знаешь, очень хороший центр, впрочем, это обучение в рамках рабочего времени, на этот раз отпуск брать не пришлось, ха-ха! Может, как-нибудь встретимся? В чем дело? Герман? У тебя? Нет, сюда пусть не приходит. Я ей позвоню. Дай мне ее телефон. — Анна записала номер на бумажке и, придерживая трубку плечом, подняла жалюзи. Такой чудесный день. — Хорошо, обязательно позвоню. Столько месяцев тянется ее дело. Надо наконец это решить. Да-да. Добрых пару тысяч в такой же ситуации, однако с тем… не помню, как его звали… Станислав, да? С ее сыном не все было так просто… Появляются новые факты. Наш эксперт проверил повторно… Хорошо. Беата? Какая Беата? А-а, Беата. — Анна улыбнулась, но взгляд остался прежним, и через мгновение между бровями появилась продольная морщинка. — Беата, ну да, конечно… Ничего удивительного, что она не смогла меня застать, меня не было две недели. И скоро я снова уезжаю. В Вену. В следующем месяце. Хорошо. Спасибо, до свидания.
