– Так точно, сэр, – Шур изобразил возмущение, – но мое начальство… Я даже пытался подать рапорт, требовал, чтобы мне отдали приказ в письменном виде. Но вы же знаете, что у нас организация полувоенная, меня никто и слушать не стал. Я мог бы вам посоветовать обратиться с официальным запросом…
– Зачем же нам официальные запросы, – Раш приблизил свое лицо-скорлупу к самому уху Шура. – Эдвард, если я пошлю официальный запрос, я вас засвечу перед вашим начальством. Оно сочтет вас предателем, предаст анафеме, но, что еще хуже, отречется от вас, ведь официально вы в розыске, как лицо, помогавшее в заговоре клонов. Они с легкостью дадут сжечь вас на костре. Мы поступим умнее, Эдвард. Вы просто расскажете мне, что за игру затеяло ваше начальство. Зачем они решили вторгнуться в компетенцию ВБС?
– Сэр, я задал им тот же вопрос. Они ответили, что безопасность Системы превыше проволочек, связанных с компетенцией. Тем более когда речь идет о заговоре клонов.
– А с чего они решили, что заговор клонов существует?
– Но вы же сами…
– Я? Это не я, а вы! Вы только что утверждали, что вас подсадили к Сигизмунду Трэшу год назад. А год назад ВБС не вело никакого разговора о заговоре клонов.
– Ну, сначала мы занимались промышленным шпионажем, а потом я выяснил, что клон Альберт Трэш захватил личность Сигизмунда Трэша. Мое начальство решило подстраховать ВБС…
– Почему же ваше начальство сразу не известило ВБС, что произошел захват личности одного из самых уважаемых бизнесменов в Системе?
– Мы хотели вычислить других участников заговора.
– Отлично, Шур. Я вам вполне доверяю.
Спилмен Раш нажал кнопку на запонке. Двери лифта распахнулись, и в комнату вошли двое десантников. Раш кивнул на Сидхартху.
– Взять. Ликвидировать и отправить на бальзамирование к Сарторию Руфу. Потом в музей истории клонирования. Жалко отправлять этакую прелесть в Карфаген. Теперь у нас появится еще одна работа Великого Мигуэля.
Десантники стремительно приблизились к Сидхартхе и подхватили его под руки. Сидхартха, безуспешно попытавшись вырваться, закричал:
– Трэши навсегда!
Спилмен Раш сморщил и без того морщинистое лицо:
– Нет давно никаких Трэшей, – пробормотал он и вновь повернулся к Эдварду Шуру.
– Любезный, я вам, конечно, верю. Кстати, это вас не удивляет?
– Удивляет. Но, сэр, вы же все знаете сами. Сэмюэль Харпер захватил личность Арчера Харпера, Альберт Трэш то же самое проделал со своим хозяином. Воспользовавшись капиталами двух уважаемых граждан, они решили поднять восстание против Системы.
– Да-да-да. Больше ничего добавить не хотите?
– Задавайте вопросы, сэр.
– Понятно… Значит, будем пытать…
Спилмен Раш подошел к небольшому шкафчику и стал колдовать с замком. Шур раздумывал недолго. Его тренированное тело рванулось вперед. Один удар ребром ладони по шее, и дело сделано. К сожалению, вперед успело рвануться лишь тело. Руки, которые должны были оттолкнуться от подлокотников, чтобы придать телу нужное ускорение, в мгновение ока оказались прикованными к этим подлокотникам стальными браслетами. Их лязг был столь внезапен, что Шур прикусил себе язык. Еще секунду он по инерции тужился, но это привело лишь к тому, что с указательного пальца правой руки слетела лангетка, так заботливо наложенная опальным ныне Вальдесом. Спилмен Раш медленно выпрямился и повернулся, держа в руках две стальные спицы. На телодвижения Шура он не обратил никакого внимания. Шур еще раз безуспешно попытался вырваться.
– Черт! Что за варварские штучки. Есть же детектор лжи, психотропные вещества, ослабляющие волю, есть сыворотка правды наконец!
Раш усмехнулся. Две спицы в его руках подрагивали, будто от нетерпения. На их кончиках играли отраженные лучи настольной лампы, стоящей на журнальной тумбе. Эти иглы целились Шуру прямо в глаза. Он не мог оторвать от них взгляда. Внезапно его прошиб холодный пот. Он почувствовал, как сгиб воротника рубашки намокает от липкой влаги.
– Господи, что же это такое!?
– Наркотики, сыворотка правды, – передразнил его Раш, – какая глупость. Еще предложи напоить тебя «Старой девой», и ты спьяну мне все выложишь.
Спицы качнулись вперед. Шур вспомнил, как ему в детстве делали укол в роговицу глаза. Он отчетливо видел врача – молодую женщину, добрую и соблазнительную одновременно. Шприц вынырнул откуда-то сверху, из темноты, и он заерзал в кресле, инстинктивно пытаясь увернуться. И тогда добрая, соблазнительная женщина вдруг стала жесткой, ее руки превратились в клешни, намертво сдавившие затылок, так, что он не мог шевельнуть головой. А затем игла ракетой понеслась к нему. Специальные зажимы не давали зажмурить глаз, чтобы не видеть жала, чей кончик в миллисекунды стал размером с кулак.
Шур отвел взгляд, стараясь не смотреть на спицы в руках Раша. Он уставился в пол, но на нем плясали две кривые тени, извиваясь, они подползали к нему все ближе, пока не коснулись ботинка. Ноги! Нужно ударить носком по надкостнице. А там будь что будет, лишь бы оттянуть финальный момент. Нет, надкостницу скрывает сапог. Лучше в коленную чашечку. Но ноги давно уже стали ватными, словно в них никогда не было костей, которые облегают эластичные тренированные мышцы. Шур отчетливо осознал, что сейчас он умрет. Его обволакивал искаженный голос Спилмена Раша, звучавший так, будто он был записан на плохой пленке. Слова растягивались, как жевательная резинка или оконная замазка.
– Боль – это всего лишь мгновение. Самое страшное, Эдвард, – не боль, а воспоминание о боли. Ты не умрешь. Ты сначала предашь всех, кого только можно, включая самого себя, а потом всю жизнь, как поганый пес, будешь лизать мне сапоги.
Два черных крыла взметнулись вверх и назад. Две серо-синие шпаги блеснули в отраженных лучах переменного тока и огненными струями вонзились Шуру под ребра. Шур закричал и рванулся вперед. Боль была невыносимой. Раш медленно поворачивал спицы, которые были уже внутри того, что называлось Эдвардом Шуром. Сам Шур взмыл под потолок, обогнав свой собственный крик. Его тело билось в нечеловеческих конвульсиях. Спилмен Раш отпустил спицы и, скрестив руки на груди, задумчиво смотрел, как они вихляются из стороны в сторону.
Левая рука Шура, сдирая кожу, с жутким хрустом отодрала наручник и ухватилась за спицу в правом боку. Вращая глазами от бешенства и напряжения, агент МБР вырвал спицу и, замахнувшись, метнул ее в Раша. Раш переступил ногами, легко и изящно уходя с линии атаки. Спица, взвизгнув, воткнулась в деревянную стенную панель. Левая рука Шура продолжала творить чудеса. Она справилась и со вторым наручником, освободив свою правую сестру. Шур выдернул левую спицу и, зажав ее в окровавленной руке, бросился на Спилмена Раша. Тот проворно отскочил в угол и нажал кнопку на запонке. Двери лифта распахнулись, и в комнату, громыхая сапогами, вбежали десантники, держа автоматы на изготовку. Шур остановился. Он даже не мог тяжело дышать, так болели ребра. Ему казалось, что спицы все еще в нем, все еще грызут острыми мелкими зубками нежное, живое мясо. Шур непроизвольно ощупывал себя глазами и каждый раз с облегчением замирал, не замечая спиц. Наконец он успокоился настолько, что смог оценить обстановку. Бросил на пол бесполезную спицу, даже не успев ее как следует рассмотреть. Видимо, она была смазана какой-то кислотой, иначе что же вызывало такую непереносимую боль?
