– Квартиру поджигали раз пять. Старая Москва, квартиры на вес золота… Поджечь и выселить многим хочется. Два раза большой пожар был.
– И что?
– Нас хрен выгонишь! Панков привезли – концерт прямо в сгоревших стенах дали. Клуб еще популярнее стал!
Руслан открыл дверь в странное обиталище, похожее на огромную коммуналку, в которой невообразимо смешалось старое и новое: низкие облупившиеся дверные косяки сочетались с крикливо-авангардным оформлением комнат; в узком, скрипящем дряхлыми паркетинами коридоре светились трубы отопления, выкрашенные фосфорной краской, а за самой настоящей коммунальной кухней обнаруживалась комната, где стояли шесть столов с нарисованными на столешницах шахматными досками, или помещение с маленькой сценой, над которой кружился зеркальный шар. На сцене к тому же вяло репетировали в усмерть обкуренные музыканты какого-то джаз-панк-трио.
Витрянюк целенаправленно вел Костю вглубь этой почти булгаковской квартирки и наконец бухнул коробку с семнадцатидюймовым монитором на стол, стоявший посреди самой дальней комнаты, единственное окно которой было заколочено фанерой. Костя осмотрелся – скудную обстановку составляли топчан с матрасом в углу, стол, стул и несколько диковинных нагромождений, которые назвали бы модным словом «инсталляции». Как еще назвать выкрашенную черной краской виолончель, посаженную грифом в залитое смолой жерло полуразбитого унитаза?
– Ну… Обстановка творческая… – Витрянюк развел руками, словно оправдываясь, – перекантуешься.
Костя устало опустился на стул:
– Спасибо, Руслан. Извини, что напряг… Больше не к кому обратиться.
– Старик, пока ты у меня работаешь – Напрягай без проблем. В понедельник жду на студии с раскадровками.
Перед уличным кафе сновали машины. Тощий прыщавый парнишка топтался около ограждения и пытался вручать прохожим рекламные листовки ювелирного магазина неподалеку. Менеджеры магазина явно совершили ошибку, поручив ему это дело: потрепанный вид парнишки так плохо сочетался с рекламным слоганом «Возьмите кусочек нашего богатства!», что прохожие обходили паренька, как растекшуюся посреди тротуара лужу.
В глубине кафе за столиком, накрытым клетчатой «деревенской» скатертью, сидели Алина и Вика. Официант поставил перед девушками по чашке капучино и бесшумно удалился; Вика принялась неспешно размешивать кофе ложечкой. Алина напряженно ждала.
– Ты хотела что-то сказать. Я слушаю, – не выдержав, поторопила она.
Вика положила ложечку:
– Алина, я хочу извиниться за Артура. Леша потребовал – он не мог отказать.
Алина усмехнулась:
– А если Леша потребует меня убить?
– Перестань! Если бы не твой парень, не было бы никаких проблем. Что ты в нем нашла?
– А мне с ним просто хорошо, – спокойно ответила Алина.
– В смысле «просто хорошо» трахаться? – грубо уточнила Вика. – Это повод ломать отношения с человеком, который тебя любит?
– «Человек, который меня любит», поступает, как человек, который видит во мне только вещь. Я пыталась остаться друзьями – он не захотел этого сам. А с Костей хорошо все… ужинать, гулять, смотреть телевизор, молчать… Но ты права, это не самое главное. Когда мы вместе… ну…
– Трахаетесь?
– Да. Это как танец, понимаешь? Я такого никогда не испытывала.
– А как было с Лешей? – поинтересовалась заинтригованная Вика.
– С Лешей… Ты никогда не задумывалась, почему у него такой большой джип?
Вика прыснула и поспешно поставила чашку на столик, чтобы не выплеснуть кофе на светлое платье.
– Тогда понятно. И что дальше? Будешь с этим чудодеем жить? Думаешь, Леша потерпит?
Алина пожала плечами и отвернулась к проносящимся мимо машинам:
– Пусть бесится.
Вика посмотрела на Алину серьезно:
– Бесятся по-разному. Алина, я не буду говорить прямо, но постарайся понять – если у людей грязный бизнес, человек для них ничего не стоит.
– Что ты хочешь сказать?
. – Я ничего не говорила, – невозмутимо отозвалась генеральская дочь, глядя на Алину в упор.
Неприятную паузу нарушил мелодичный перезвон: у Алины в сумочке зазвонил мобильник. Продолжая вопросительно смотреть на Вику, Алина вытащила трубку:
– Алло…
Через несколько секунд настроение Алины изменилось как по волшебству: хмурую озабоченность сменило радостное изумление, серые глаза засияли.
– Yes. Hallo, mister Smallwood, glad to hear you, – трепетно заговорила девушка по-английски. – No! I can't believe it. This is fantastic![1]
Сунув руки в карманы, Артур торопливо шагал от своего офиса к автомобилю своего водителя. За ним, буквально наступая ему на пятки, несся Шепилов.
– Артур, мы же договорились! – взывал он.
– Я не могу больше ничего сделать! – огрызнулся Артур, не останавливаясь. – Я же не Господь Бог!
– Я не прошу тебя сотворить мир! – взревел Шепилов. – Я прошу отменить выступление, которое ты организовал по моей же просьбе, Артур! Да погоди ты, елки зеленые…
Возле самой машины он схватил Артура за рукав пиджака. Тот обернулся.
– Я уже ни при чем! Ее захотел сам Смолвуд, я сейчас еду к юристу готовить для нее контракт. Ну, чего ты хочешь? Чтобы я поссорился со Смолвудом, потерял свой бизнес?!
– Они ее даже не видели! – выкрикнул Шепилов, продолжая держать Артура за рукав.
Тот резким движением вырвал руку:
– Она им какой-то клип отправила.
Артур нырнул в машину и хлопнул дверцей.
Водитель плавно тронулся. Шепилов медленно выпрямился, осознавая, кто опять ломает все планы:
– А-а-а-х, Спилберг, сука!..
Костя катил нагруженную продуктами тележку по подвальному этажу супермаркета мимо стеллажей с фруктами. Алина шла рядом со списком в руках. Костя выглядел озабоченным и растерянным.
– Алина, я только что нашел человека, который дает мне шанс. Что я буду делать в Лондоне? – отчаянно говорил он.
– Найдешь такого же человека там и пробьешься на MTV. Бананы любишь?
– Лучше яблоки. Я северный человек.
– Кладем яблоки… Что ты сник? Покорить Лондон – круче, чем Москву. Северный человек, do you speak English?
– Yes, I do, а что толку? – Костя протянул Алине целлофановый пакет для яблок. – Ты понимаешь, что это вообще невозможно?
