Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Вернулся Кевин с бутылкой вина и двумя бокалами, опустился на пушистый ковер прямо у ее ног. На четверть наполнив бокал пурпурной влагой, он протянул его Алисе.
— Глинтвейн? С корицей и ванилью? — усомнилась она.
— Пино нуар тысяча девятьсот девяносто шестого года. Мне показалось, что не стоит делать из такого хорошего вина глинтвейн.
Он смотрел на нее снизу вверх, в стеклах его очков играло отражение искусственного пламени. Ей было не по себе от того, что она не видит его взгляда.
Она сделала глоток. Вино действительно было замечательным, с богатыми оттенками вкуса.
— Если ты не против…
Зазвучала музыка. С первых аккордов Алиса узнала знакомую мелодию. В современной обработке вальс Штрауса вызвал у нее легкую грусть.
— Хочешь потанцевать?
Она отрицательно покачала головой. Ей казалось немыслимым сделать хоть какое-то усилие. Она наслаждалась вином, любовалась игрой искусственного огня, ощущая, как нега расслабленности проникает во все клеточки ее тела.
Музыка зазвучала чуть громче, заглушая шелест листвы за окном и, как показалось Алисе, звук гулко стучащего ее сердца. Она ждала. Ждала неизвестно чего, но знала — что-то должно произойти.
— Ты хотел мне рассказать о Глории, — не выдержав затянувшейся паузы, произнесла она и тут же пожалела. Зачем разрушать такую хрупкую идиллию?
Кевин колебался, вопрос застал его врасплох. Произнесенное вслух имя вызвало в нем чувство вины, он опустил голову, не зная, как ответить. Сделав глоток вина, он несколько секунд молчал, будто прислушиваясь к внутреннему голосу, потом негромко заговорил:
— Глория? Н-да, Глория… Красивая, стильная, смелая. Идеальный вариант. Она многим моим знакомым кажется идеальной. Образованная, умеет поддержать разговор, достойно ведет себя в обществе. И, может быть, любит меня… настолько, насколько она вообще способна любить. — Кевин помолчал, собираясь с мыслями. — Но мне все время кажется, будто в ее любви есть какая-то нарочитость, искусственность. Она ведет себя безупречно, она идеальна, н-да… может быть. Многие считают, что Глория — замечательная пара. Но почему-то я себя ощущаю как пойманный в силки зверек. Посадили в клетку, а я еще должен радоваться.
Изумившись его ответу, Алиса тем не менее понимала, что сказанное им — открытие, прежде всего для самого Кевина. Он выглядел таким растерянным, смущенным.
Он покачал головой и глухо сказал:
— Думаю, я все еще мечтаю о большой любви.
Они снова замолчали, безуспешно пытаясь найти другую тему для разговора. Кевин двумя глотками допил оставшееся в бокале вино, удивившись мельком, что совершенно не ощутил вкуса.
— Пойду приготовлю сандвичи. Тебе с сыром? С ветчиной? Открыть баночку оливок?
Алиса отрицательно покачала головой.
Кевин отправился на кухню. Пока в тостере поджаривались ломтики хлеба, достал из холодильника сыр, баночку оливок. Разложил на тарелке бутерброды, украсил оливками, поставил на поднос. Его мысли кружились хороводом, он был несколько растерян. Как ему поступить? Он знал, что Глория рассчитывает, что их отношения закончатся свадьбой, и он еще совсем недавно готовил себя к мысли, что так тому и быть. Разумеется, Глория достойна хорошего к ней отношения. Броская и стильная, кроме того, они люди одного круга. Недаром же они встречались на одном лайнере, останавливались в одном отеле. Родители с детства готовили его к мысли, что он должен жениться именно на такой женщине. С Глорией его не должны подстерегать никакие сюрпризы. Их жизнь будет стабильной и… предсказуемой. Он станет примерным супругом, а она — достаточно видной женой, чтобы их супружеская пара заинтересовала светских сплетников. Они с Глорией сделают рейтинговое телешоу, займут определенное положение в обществе. Ведь именно так Глория собиралась построить их совместную жизнь. О, она все уши ему прожужжала, как будет здорово, когда их совместное появление на экране заставит прикусить языки всех ее недоброжелателей. Как повысится рейтинг телеканала, как будет гордиться им его отец. И, хотя их отношения нельзя назвать страстной любовью, Кевин убедил себя, что страсть проходит, а совместные интересы и взаимопонимание остаются. С этим у них с Глорией все было в порядке, и Кевин некоторое время пребывал в иллюзии, что этого ему будет достаточно.
Алиса тоже размышляла, сидя в кресле у камина. О себе, о Кевине, об их отношениях… На секунду она пожалела, что случай свел их вместе, но тут же испугалась этой мысли. Ведь она вовсе не влюблена в него, просто он ей нравится. Когда он с ней рядом, в ней будто что-то просыпается. Ей нравится его общество, ей доставляет удовольствие, когда он обнимает ее, когда целует…
От одной только мысли о его поцелуе все в ней вспыхнуло. Да, ей хочется с ним близости, и это нормально, ведь она свободная женщина. И вполне логично, что она очутилась в таком сказочном доме в ожидании волшебного продолжения столь чудесного дня.
— Волшебство, обыкновенное волшебство, — прошептала она, оборачиваясь. За окном шелестели листвой деревья.
Вернулся Кевин, и Алиса благодарно улыбнулась ему. Разве она что-то может поделать, когда она буквально тает от счастья от одного его присутствия?
— Попробуй, что я тут наскоро приготовил, — сказал он, придвигая к ее ногам низкий деревянный столик.
— Спасибо, я не голодна.
Кевин ласково посмотрел на нее:
— И все же поешь. Мне так будет спокойнее. Легкий ужин ни одному из нас не помешает.
— Спасибо, я попробую. — Она взяла с тарелки сандвич, захрустела поджаренным хлебом. — Вкусно. Очень вкусно.
Кевин пододвинул стул, сел поодаль. Снова воцарилось молчание. Но вот Алиса промокнула губы салфеткой, стряхнула крошки.
— Как хорошо, что ты меня сегодня нашел в парке. Я никак не ожидала… Я так счастлива!
Кевин смешался от ее слов, поставил опустевший стакан на стол и снял очки. Он потер переносицу и хотел было снова водрузить очки на нос, но Алиса остановила его:
— Не надевай… пожалуйста. Я хочу видеть твои глаза.
Он взглянул на нее чуть затуманенным взглядом близорукого человека и, скрестив дужки очков, положил очки рядом со стаканом.
— Расскажи мне о себе, пожалуйста. Мне хочется о тебе знать как можно больше.
— Алиса…
Он улыбнулся. Улыбка у него вышла чуть виноватой — или ей показалось? Она предполагала, что он станет говорить о своей работе, о взаимоотношениях с женщинами, объяснит, что произошло между ним и Глорией, расскажет, как они встретились, что их связывало. Но он стал говорить об отце. О том, что с детства видел в отце образец для подражания — с его сигарами, увлечением телевидением, страстью к коллекционированию предметов искусства. Кевин рассказал, что отец взял его, когда ему было лет десять, на съемки фильма, который продюсировал.
— Я был необыкновенно увлечен всеми процессами съемки, наблюдал, как работает гример, оператор, следил за актерами, — говорил он, увлекаясь все больше. — Искусство лицедейства сначала восхищает, пленяет своим волшебством превращений. Стираются грани между искренностью и притворством. Подчас теряешься, правду человек говорит или лжет. Начинаешь подозревать, что все вокруг только и делают, что выдают желаемое за действительное, постоянно притворяются, чтобы показаться лучше, чем они есть на самом деле. Ты бы знала, какая это клоака, вся эта актерская тусовка! Все они братья и сестры, когда соблюдается равновесие интересов, но как только кто-то пытается выдвинуться вперед… Я очень рад, что ты не мечтаешь об актерской карьере.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
