По большому счету она может гордиться собой. Не каждому даются силы и возможности изменить привычное течение жизни.
Теперь все будет хорошо…
Ширли была грустна и непривычно молчалива. Долго всматривалась в лицо Белинды, а затем порывисто обняла ее, свесившись с седла.
— Я рада тому, что познакомилась с тобой, Бель.
— И я, Ширли. Я тебя никогда не забуду.
— Фу, ерунда! Что еще за слова! Можно подумать, ты уезжаешь к большевикам в Россию! Еще приедешь к нам с Джошем, покатаемся на лошадях. Учти, в наш дом никого не приглашают из простой вежливости. Только друзей.
— Я рада это слышать. Для меня честь быть вашим с Джошем другом. Вы оба замечательные.
Ширли снова обняла Белинду, расцеловала ее в обе щеки, а потом прошептала на ухо:
— И учти, что шенкелей лошади дают лишь в самом крайнем случае! Не позволяй разуму взять верх. Иногда сумасбродство куда полезнее.
Потом по-мужски крепко пожала руку Мэтью Карлайлу, приветственно махнула, подняла Чаки на дыбы, а затем понеслась прочь, больше не оглядываясь.
В аэропорту попрощались с Джошем, сдали вещи в багаж и выпили кофе в баре. Мэтью все норовил взять ее за руку, а она ловко уворачивалась, переводила разговор на другое, расспрашивала, трещала без умолку — одним словом, до объявления посадки продержалась с блеском.
И только в самолете, когда пристегнули ремни, деваться было уже некуда. Мэт Карлайл зловеще сверкнул глазами и прошипел сквозь стиснутые зубы:
— Теперь не уйдешь!
Поцелую, она противиться не могла. Так они и целовались, пока самолет не поднялся выше облаков, и волшебный штат Монтана не скрылся в молочных сугробах поднебесной Арктики…
В Чикаго она разыграла «жуткую головную боль» и упросила Мэтью поймать ей такси. Он нехотя согласился, но взял с нее обещание, что она позвонит ему вечером. Белинда поклялась — и с чувством невыразимого облегчения уселась в такси. Таксист бросил на нее в зеркальце одобрительный взгляд и сообщил, что «мэм отлично выглядит». Белинда улыбнулась — и проболтала с таксистом всю дорогу.
Дом встретил ее добродушным ворчанием половиц, ароматом распустившегося китайского жасмина, кипой газет на крыльце и первым желтым листом, плавающим в бочке дождевой воды под водостоком. Белинда торопливо развесила свои платья, а потом деловито запаковала свой «офисный костюм» и старые туфли и торжественно вынесла их на помойку.
Приняла душ, пожарила себе яичницу с беконом, немного посидела на крыльце, а затем взяла сумку из соломки и отправилась ловить такси.
Домой она вернулась уже затемно, нагруженная свертками и пакетами. В отдельном маленьком пакетике лежали три пары колготок плотностью двадцать ден.
Телефон, чей шнур она предусмотрительно выдернула из гнезда, молчал и не тревожил ее ни вечером, ни ночью.
Ранним утром в понедельник пестрая толпа сотрудников «Бэгшо Индепендент» вливалась в широкие двери красивого современного здания из стекла и бетона, чтобы в огромном холле разделиться на несколько полноводных потоков и погрузиться в бесшумные скоростные лифты.
В большом офисе на восемнадцатом этаже все было по-старому. Сэнди Хоук, сегодня в ослепительно-белом чесучовом костюмчике, сидела на столе Белинды Карр и немного нервно покачивала безупречной ногой в стодолларовой туфельке. Сегодня Тумба должна была вернуться на рабочее место — если, конечно, Большой Босс не придушил ее в первый же день совместного, ха-ха, отдыха на природе.
Преданные зрительницы готовились к спектаклю. Кто-то взглянул на часы, и тут же одна из девушек, дежурившая у окна, прошипела:
— Босс приехал. Значит, Тумба сейчас войдет. Она же никогда не опаздывает.
Сэнди торопливо развернулась спиной к дверям и принялась болтать. Через некоторое время ее, правда, заинтересовало, почему это так вытянулись лица некоторых ее слушательниц, но с этим можно повременить. Тумба заслуживает бенефиса.
Легких шагов за спиной она даже не расслышала. Зато через пару секунд сидеть ей вдруг стало мокро и холодно…
Высокая статная женщина вошла в офис уверенной походкой человека, знающего себе цену. Элегантный бордовый костюм сидел на ее роскошной фигуре идеально. На лацкане подрагивала лепестками бледно-розовая шелковая роза. В глубоком вырезе белоснежной блузки поблескивала изящная золотая цепочка.
Темно-русые волосы женщины были уложены в нарочито небрежную прическу, два пушистых локона игривыми завитками колыхались у висков.
Прямая юбка едва прикрывала колени стройных мускулистых ног, на изящной щиколотке правой ноги тоже виднелась цепочка. Каблуки лакированных бордовых туфель были достаточно высоки, чтобы подчеркнуть изящество лодыжек, но не слишком — чтобы наряд не выглядел вызывающе.
В руках у женщины была крошечная кожаная сумочка бордового цвета. Неприметное клеймо возле самой застежки говорило о многом — но только знатокам.
Первым делом, женщина в бордовом зашла в один из отсеков и положила перед вопросительно задравшей брови сотрудницей небольшой пакетик. Улыбнулась странно знакомой улыбкой, кивнула и вышла.
К столу Белинды Карр незнакомка подошла решительной походкой и с той обманчиво-неторопливой стремительностью, которая свойственна представителям семейства кошачьих, во время охоты. Женщина уверенно наклонилась к ящикам, достала пузырек с синей тушью и одним движением вылила его содержимое прямо под тугую попку Сэнди Хоук, восседавшей к ней спиной на столе Белинды Карр. Через мгновение Сэнди начала медленно разворачиваться, все еще не постигнув глубину постигшей ее катастрофы.
Незнакомка приятно улыбнулась и отчеканила негромким, спокойным голосом:
— Мисс Хоук, вы залили тушью крайне важные деловые бумаги. Полагаю, вам нужно немедленно пройти на свое рабочее место и написать по этому поводу объяснительную. Разумеется, после того, как вы протрете стол.
Глаза Сэнди расширились до размеров десертных блюдечек голубого фарфора. Хорошенький ротик приоткрылся в немом вопле отчаяния. Белая чесучовая юбка, в силу своих невеликих размеров по длине, оказалась на две трети залита тушью, которая сейчас медленно стекала по длинным и безупречным ногам в направлении белых замшевых туфель.
Незнакомка наклонилась к Сэнди и прошептала весело и оттого еще более страшно:
— А если еще раз опустишь сюда свою задницу, вылью тебе на голову клей «Момент». Поняла, малолетняя нахалка? Пошла вон отсюда!
Сэнди еще немного постояла на месте — и бросилась бежать. Уже на пороге в спину ей ударил дружный хохот вероломных подруг.
Хью Бэгшо усиленно создавал видимость напряженной работы и потому страшно устал. Разбросанные там и сям листочки бумаги никак не желали создавать рабочий колорит, только общую картину бардака на рабочем месте. Хью томился.
Он откровенно валял дурака целую неделю, но сегодня Большой Босс вернулся из поездки, и, как подозревал Хью, лучше было бы его лишний раз не злить. Поэтому, он маялся за рабочим столом, то и дело нервно хватаясь за трубку мертво молчащего телефона, как только ему чудились мерные шаги в коридоре.
