— Я пойду за Клыком, — Игги первым всадил мне нож в сердце. Хорошо, что он не видит мое лицо.
Лишившись дара речи, стараюсь сохранять хоть видимость спокойствия.
— Я остаюсь с Макс, — понуро говорит Надж и берет меня за руку. Благодарно сжимаю ей пальцы, но вижу, как она при этом настороженно косится на Ари. Она сомневается в нем, не верит ему и не хочет, чтоб он оставался с нами.
— А я с Ангелом. Куда она, туда и я. — Не больно много он мне в своих размышлениях места отвел.
Газман и Ангел молчат. По всему видать, Ангел читает его мысли и без единого слова, силой воли, старается ему что-то внушить. Он трясет головой и на лице его застывает маска упрямства.
В конце концов, Ангел решительно встряхивает кудряшками, сталкивает Тотала со своих ног, подходит и встает рядом со мной:
— Я пойду с Макс. Хоть на край света.
— Как знаешь, — недовольно ворчит Тотал и снова плюхается на ее ботинки.
— А я — с Клыком, — заявляет Газман, и мне ничего не остается, как остолбенело смотреть, как он отходит от сестры.
— А мне и думать нечего, — Ари пододвигается ко мне еще ближе. На его полуволчьей морде раны почти уже затянулись. У него, видать, как и у нас, все быстро заживает.
Господи, не дай мне пожалеть о моем выборе. Я имею в виду, не дай мне пожалеть еще больше, чем я уже жалею.
— Ладно, — говорит Клык и оттесняет от меня в сторону свою команду.
— Ладно, — вторю я ему и независимо выставляю вперед подбородок. Больше всего на свете я хочу, чтоб он остался. И меньше всего на свете — чтобы догадался, чего я хочу на самом деле.
Это, дорогой читатель, подробный тебе отчет о том, как стая раскололась надвое.
Вот и выходит, что мы расстались. И, может быть, навсегда.
63
Знаешь, дорогой читатель, что есть признак настоящего лидера? Найти в себе силы повернуться к остаткам стаи со спокойным лицом и уверенным видом, даже тогда, когда нервы и отчаяние скрутили кишки тугим узлом.
От меня отказалась половина моей стаи. От меня отвернулся Клык. Как он, моя правая рука, только мог на такое пойти? Разве я ему не нужна?
Гордо расправляю плечи. Это он мне не нужен. Больше не нужен…
— Ну что, жизнь продолжается, — стараюсь подбодрить Надж, Ангела и Ари. И Тотала, конечно, тоже. Вижу, как у девочек дрожат и кривятся губы. Про Ари с Тоталом сказать труднее, но, на мой взгляд, они тоже не в себе.
— Не могу поверить, что они нас бросили… — Надж, как всегда, выпаливает ровно то, что я думаю, но тщательно скрываю. — Нам нельзя друг без друга. Мы же обещали всегда быть вместе. Мы ведь друг без друга ни выжить, ни жить не можем.
Она бы лучше Клыку про это сказала.
— Я надеялась, что ничего подобного не случится. Но, уверяю вас, мы вполне проживем и без них. — Я пытаюсь вложить в свою тираду все остатки своего авторитета. Да и должен же кто-то не скулить, а вести себя по-взрослому, уверенно и разумно. Даже в экстренных ситуациях.
— А что мы теперь будем делать? — спрашивает Ангел. — У нас есть какой-нибудь план?
Одариваю ее исполненным достоинства взглядом:
— Сколько можно вам повторять, план есть всегда.
Давай, Макс, давай, изобретай скорее какой-нибудь план.
Летите в Европу.
Слава тебе, Господи! Наконец-то! Наконец-то Голос перестал играть со мной в шарады и разродился чем-то конструктивным и однозначным. И я твердо повторяю за ним:
— Мы отправляемся в Европу.
Раздаю рюкзаки и только теперь понимаю, что Тотала придется тащить или мне, или Ари. Он слишком тяжелый и для Надж, и, тем более, для Ангела.
Так… Остается надеяться, что Ари не сожрет Тотала с потрохами.
— Европа! Я всю жизнь мечтала побывать в Европе. — У Надж вдохновенно загорелись глаза. — А куда полетим, в Париж? На Вафелевую Башню полезем?
— Эйфелева башня, Эй-фе-ле-ва. Что это ты про Парижи размечталась? Мы направляемся… направляемся…
В Англию. Начните с Англии. И ищите Школы.
— Мы направляемся в Англию, — решительно заканчиваю я и протягиваю руки за Тоталом. Он подпрыгивает и мгновенно оказывается у меня за пазухой. Из куртки торчит только его маленькая черная мордочка. После всех наших недавних злоключений он все еще изрядно паршивый. Но шерсть у него уже начала отрастать. Так что можно надеяться, он скоро приобретет пристойный вид.
— Необходимо разыскать все английские Школы, собрать про них полную информацию и разузнать все, что только возможно, про план ре-эволюции. И времени терять нельзя.
— Я с вами. Я честно, на вашей стороне, — в голосе Ари столько искренности, что не поверить ему нельзя. — Я буду вас защищать, что бы ни случилось, до конца… — Он потупился, и я вдруг вижу в нем испуганного семилетнего ребенка. — По крайней мере, до истечения срока годности.
Я сухо киваю, не позволяя себе ненужных сантиментов.
— Если все согласны, тогда вперед, в Европу! — Разбегаюсь и еще на земле набираю скорость. — Направление на восток.
Полет на большой высоте всегда приводит меня в чувство. Вот и сейчас я немного прихожу в себя. Земля внизу под нами похожа на нестираное зелено-коричневое лоскутное одеяло, с прошивками серебристых рек и грязными серыми пятнами городов. Холодно. Глаза слезятся от ветра. Но в воздухе я успокаиваюсь и, фигурально выражаясь, начинаю чувствовать под ногами почву. «Абсурд какой-то, разве можно в воздухе чувствовать почву под ногами?» — скажешь ты, дорогой читатель. Выходит, можно. К тому же, что, скажи на милость, не абсурдно в моей жизни?
Мне, наконец, приходит в голову, что Англия далеко. И не просто далеко, а за океаном. Значит, лететь туда надо над нескончаемым водным пространством. И посадку в Атлантике сделать негде. Нам прежде доводилось совершать долгие беспосадочные перелеты. Но скажу честно, каждый раз это было смерти подобно. А теперь к тому же с нами Ари, и летун из него, видит Бог, еще тот. Куда ему в трансатлантический перелет с его приставными крыльями.
Летите в Вашингтон. В аэропорту «Вашингтон Даллес» сядете на прямой рейс.
В смысле на самолет?
Именно на самолет. И не в смысле, а в серебристой стальной обшивке.
Интересно, мой Голос хорошо подумал, прежде чем подавать голос? Мы и самолет? Как-то не вяжется. Даже звучит дико. Не про нас.
Плюс, еще надо добавить маленькую неувязочку. А как насчет нашей клаустрофобии?
Обойдется. Не дрейфь.
— Берем направление на Вашингтон, — сообщаю я своей мини-стае. — Там садимся на самолет.
