* * *
21 июля. Пятница. Погода хорошая.
В Токийском заливе полный штиль, но идущие сплошным потоком в залив корабли пускают вокруг себя волны, и нас порой неожиданно потряхивает. У сына и дочери только что начались летние каникулы, и мы пустились в наше традиционное летнее плавание. Дети на седьмом небе от счастья, но жена не в состоянии понять прелести такого отдыха. Приученная к более изнеженной обстановке, она привыкла, что ей прислуживают, поэтому жизнь на яхте кажется ей трудной. Кроме того, стоять ночные вахты никому не в радость. Опасаясь солнечного ожога, она выходит на палубу только в широченной соломенной шляпе. Это не совсем то, что подходит для яхты...
А вот из обоих моих детей вышли первоклассные яхтсмены. Такашия особенно порадовал мое сердце, получив высший разряд во всеяпонских школьных соревнованиях по вождению яхты. Йоко учится еще в младших классах, но она уже заняла третье место в Открытой школьной регате. Ну и пусть, что там было всего четыре участника!
Оба они не могли бы лучше выполнять свои обязанности. Не знаю, что бы я без них делал. Жена своих функций не потянет, но если детишки ее прикроют, тогда, я надеюсь, мы все получим удовольствие от этого плавания в открытом океане.
Потому-то нам придется в этот раз плавать дольше, чем предполагалось вначале. Это будет десятидневное плавание, до острова Титидзима и обратно. А может, обойдем и сам архипелаг Огасавара? Нет, это в следующий раз.
К тому времени, как он дочитал до этого места, у Кацуо уже сложилась картинка хозяина яхты и его семьи. Сын — в старших классах, дочь — в младших... Значит, родителям где-то за сорок. Сын — в школьном яхт-клубе. Дочь, где-то, наверное, одиннадцати-двенадцати лет, без ума от моря. Еще у него есть жена, которая, будучи особой изнеженной, жизни в море не любит. Семья производит впечатление не только состоятельной, но и счастливой. Кацуо не знал, чем зарабатывает на жизнь глава семейства, но не похоже было, что он служащий, получающий только зарплату, если он может позволить себе десятидневный отпуск в это время года и если может содержать такую роскошную яхту. Должно быть, он владелец собственной фирмы или преуспевающая персона свободной профессии.
При чтении этого судового журнала зависть Кацуо к этим людям улетучивалась. Видя, как откровенно, не смущаясь, пишет хозяин яхты о своей любви к жене и детям, он не мог, как прежде, злиться на эту семью из-за ее привилегированного положения. В этом журнале было нечто жизнеутверждающее, он поднял настроение Кацуо. В рыбацкой деревне, где прошло его детство, он таких семей не видел. Родители его все время грызлись как кошка с собакой, и у них не было денег, чтобы купить машину, а не то что роскошную яхту. Кацуо, второго из четырех детей, никогда не отдавали ни в какие студии, ни в какие спортивные кружки, и он не мог припомнить, чтобы родители его за что-либо хвалили. В отпуске семья не провела вместе ни одной ночи. Жизнь, описанная в судовом журнале, воплощала столько идеальных семейных добродетелей, ни одна из которых его собственной семье присуща не была. Может быть, эти яхтовладельцы выглядели даже чересчур совершенными.
Но на третий день, вдали от порта, идиллическую атмосферу вояжа стали нарушать кое-какие сложности — пусть даже излагалось все это без излишнего драматизма. У отца семейства появились дурные предчувствия, и он говорит об этом на страницах журнала.
23 июля. Воскресенье. Облачно, временами дождь.
...Может быть, это и совпадение, но я не уверен. Меня беспокоят эти вещи, когда мы так далеко в океане. Лучше бы она вообще не упоминала ни о каких снах.
Когда Йоко описывала сон, который приснился ей прошлой ночью, жена задыхалась от ужаса и не могла слова вымолвить. Она очень тяжело реагировала на подобные вещи. Вероятно, ей снились подобные сны.
Я не уверен, но мне кажется, что и мне снился такой сон. Точнее сказать не могу, потому что не в состоянии его связно изложить. Но когда Йоко пересказывала свой сон, я почувствовал, что и мне снилось что-то подобное. Я просто не могу выразить...
Ничто не может быть кошмарнее этого: видеть, как твоя семья, самые дорогие тебе люди, тонут в океане на твоих глазах, а ты не можешь пошевелить ни единым пальцем, чтобы спасти их. И, как будто этого мало, в руках остается такое ощущение, будто ты сам их подталкиваешь. Почему, почему?! Не могу понять. Уж такого сна точно никто не хотел бы видеть. Должно быть, это рождение страха. Так боишься потерять любимых, что видишь во сне наихудший из возможных сценариев. Остановимся на этом. Довольно! Не хочу больше думать...
Кацуо понимал, о чем пишет этот человек. Обсуждая сны, привидевшиеся им в предыдущую ночь, члены семьи обнаружили, что все видели один и тот же сон. Каждый топил других в море своими собственными руками.
Дальше речь идет о том, как гладко, без сучка без задоринки, протекает вояж. Хозяин яхты попытался рассеять тяжелую атмосферу сна экзальтированно-веселым тоном, и Кацуо просто пролистнул эти страницы.
24 июня. Понедельник. Ясно. Ветер 3-4 метра в секунду, температура 30° по Цельсию.
...Йоко сегодня отпустила странное замечание. У нее есть такая привычка, и это начинает мне досаждать. Кажется, она убеждена, что наделена какими-то странными силами. Может, ей в школе внушили этот вздор. Может, она пугает такими историями одноклассников, когда они перед летними каникулами выезжают на природу. Не так трудно себе это представить. Я знаю, что Йоко живет в одной комнате с тремя другими девочками. Когда темнеет, глупышка говорит: «В комнате есть кто-то еще». Утверждая, что в комнате есть пятый, она, естественно, до смерти пугает девочек. А теперь пытается проделать тот же трюк с нами. Думаю, она затеяла что-то в этом роде.
— Послушай, Йоко. На этой яхте нас всего четверо. Никакого пятого здесь нет. В прошлом году, когда я пригласил поехать с нами одного своего друга, ты же сама была недовольна, правда? Ты сказала, что ничего против него не имеешь, но что из-за него тебе приходится все время быть пай-девочкой. Поэтому я и спланировал в этом году, что мы пойдем в плавание только вчетвером. Разве не так? На яхте нас всего четверо, только наша семья. Разве ты не этого хотела?
Хотя достоверно не известно, когда сделана эта запись, — скорее всего, это было ночью. Наконец запись резко обрывалась на таких вот словах:
...Завтра утром входим в воды к югу от Титидзимы и начинаем огибать остров. Слава богу, погода хорошая и плавание идет спокойно, без приключений. Я только что услышал какой-то крик. На вахте сейчас Такашия. Должно быть, увидел акулий плавник, прорезающий воду. Не самое приятное зрелище, конечно, особенно лунной ночью. Как раз сегодня думал об этом, когда туман...
В это мгновение что-то, без сомнения, отвлекло внимание писавшего, поэтому фраза осталась незаконченной. Должно быть, он отбросил свой журнал в сторону, чтобы вмешаться.
Пока капитан делал записи в журнале, на вахте стоял его сын, а жена и дочь, вероятно, спали. В журнале отмечены слова дочери, сказанные в этот день чуть раньше. Йоко, судя по всему, пыталась убедить родителей, что на яхте есть кто-то еще. Отец воспринял это как детскую бессмыслицу и дальше журил дочь за ее глупые фантазии. Судя по всему, Йоко любила намекать на какие-то таинственные силы и необычные явления.
