– Да, это определенно похоже на одну из теорий Милтона. И что же он обнаружил?
– Джонсон работал в Национальном разведывательном центре. Контролировал поступающую информацию.
– Именно.
– Я хочу, – Стоун поднялся из-за стола, – чтобы ты немедленно позвонил Робину и Милтону. Пусть подготовятся к выезду сегодня вечером. И нам понадобится твоя машина. Ты подберешь меня там, где всегда, а с Робином мы встретимся в доме Милтона. Это самое близкое место к точке назначения.
– В Бетесду. К дому ныне покойного Патрика Джонсона.
– Ничего подобного. Идет расследование в связи со смертью человека, и полиция, вне всякого сомнения, склоняется к версии самоубийства. Кроме того, если там работают полицейские, мы сможем получить ценную информацию. И еще, Калеб! Прихвати с собой Гаффа.
Калеб с недоумением уставился в спину удаляющемуся Стоуну. Взять с собой пса? Однако Калеб давно привык к странным просьбам приятеля. Отправив оставшийся от ленча мусор в бачок, он отправился к своим фолиантам.
Глава двадцатая
Покинув остров Рузвельта, Тайлер Рейнке и Уоррен Петерс прямиком отправились в НРЦ. Они забросили «предсмертную записку» экспертам, чтобы те сопоставили почерк на записке с рукой Патрика Джонсона и проверили бумагу на отпечатки пальцев. Мотивировка: на записке могут оказаться следы, ставящие версию самоубийства под сомнение. Однако парочка преследовала совсем иные цели. Если кто-то из вчерашних свидетелей прикасался к записке и его отпечатки окажутся в одной из баз данных, перед ними открывалась блестящая возможность выйти на треклятых свидетелей.
Покончив с этим делом, Рейнке и Петерс проехали в Джорджтаун и, запарковав машину, прошли к реке.
– Они не обращались в полицию, – сказал Петерс. – Если бы они это сделали, мы бы об этом узнали.
– Что дает нам возможность для маневра, – ответил Рейнке.
– Что они, по-твоему, могли увидеть?
– Возьмем за основу самый скверный сценарий, согласно которому они видели достаточно, чтобы ткнуть в нас пальцем при опознании.
– Эти парни не обратились к копам скорее всего потому, что сами занимались на острове чем-то противозаконным, – немного подумав, сказал Петерс. – Впрочем, нельзя исключать и того, что они опасаются чего-то другого.
– Ты был на носу лодки. Что ты оттуда сумел увидеть?
– Был жуткий туман, и я мало что смог рассмотреть. Если бы видимость была приличной, то никаких бы проблем у нас сейчас не было.
– Как выглядела их лодка?
– Старая деревянная посудина, способная вместить по меньшей мере четверых.
– И ты видел четверых?
– Нет, только двоих. Может быть, троих. Не уверен. Вполне возможно, что одного из них я зацепил. Мне показалось, что кто-то вскрикнул. Один из них старик. Я рассмотрел седую бороду. И сильно потрепанную одежду.
– Бродяги?
– Не исключено. Более того, вполне вероятно.
– Помимо всего прочего, нам следует не забывать о действиях ФБР, секретной службы и полиции.
– Пока нам точно известно, что происходит, – ответил Петерс. – Проводятся следственные действия в связи со смертью человека.
– Но наш план не предусматривал наличия свидетелей. Что, по-твоему, представляет собой этот тип Форд?
– Он не мальчик, и поэтому знает, как подстраховаться. О нем и его партнерше мы все узнаем позже. Лично меня больше заботит ФБР.
Когда они подошли к реке, Рейнке сказал:
– Мы знаем, что они гребли в этом направлении. Я побродил тут сегодня утром, никакой лодки не нашел. Однако она должна быть где-то здесь. Я пойду на север, а ты двигай на юг. Позвонишь, если что-то обнаружится.
И они двинулись вдоль берега – каждый в свою сторону.
Невеста Патрика Джонсона перестала рыдать и наконец смогла ответить на вопросы Алекса Форда и Джеки Симпсон. Вопросы были стандартные. Оба агента сидели напротив убитой горем девушки в ее гостиной. ФБР уже провело допрос, и Алекс, сомневаясь в том, что агент Ллойд продемонстрировал в ходе этого процесса утонченные манеры, решил прибегнуть к иной, более мягкой тактике.
Энн Джефриз обитала в небольшой квартирке в городе Спрингфилд, штат Виргиния. За квартиру Энн платила тысячу восемьсот баксов в месяц, имея за это вовсе не тысячу квадратных футов, а всего лишь кухню, спальню, гостиную и туалет. Невеста Джонсона была невысокой, полноватой, с мелкими чертами лица, длинными черными волосами и зубами ослепительной белизны.
– Наша свадьба назначена на первое мая будущего года, – сказала Джефриз.
Она была одета в несколько помятый спортивный костюм, ее волосы были распущены, макияж на лице отсутствовал, а у ног возвышалась горка использованных бумажных салфеток «Клинекс».
– И вы даже не подозревали, что у Патрика были какие-то проблемы? – спросил Алекс.
– Нет, – ответила она. – Мы были очень счастливы… И на работе мои дела шли отлично…
Все эти фразы Энн произнесла с какой-то вопросительной интонацией.
– И чем же вы занимаетесь? – поинтересовалась Симпсон.
– Я возглавляю службу развития некоммерческой медицинской группы в Старом Городе Александрия. Работаю там уже два года. Это замечательный пост. И Патрику его работа очень нравилась.
– Выходит, он рассказывал вам о своей служебной деятельности? – спросил Алекс.
Джефриз отняла от лица руку с зажатой в ней салфеткой и тихо сказала:
– Собственно, нет. Я, конечно, знала, что он работает в секретной службе или что-то в этом роде. Но он не был агентом, как вы оба. Патрик никогда не рассказывал, что он делает и где именно. Я привыкла к старой шутке, которую он не уставал повторять: «Если бы я сказал тебе все, то мне пришлось бы тебя убить». Боже, какая глупая фраза! – Рука с салфеткой поднялась к глазам, чтобы остановить новый поток слез.
– Ужасно глупая, – согласился Алекс. – Вам, конечно, известно, что вашего жениха нашли на острове Рузвельта?
Джефриз судорожно вздохнула:
– Там было наше первое свидание. Это был пикник. Я до сих пор помню, что мы ели. А я тогда принесла вино.
– Что ж, возможно, он решил свести счеты с жизнью именно на месте первого свидания, – вмешалась Симпсон. – Не исключено, что это был чисто символический поступок.
– Но между нами не было никаких проблем! – воскликнула Энн, уловив в словах Симпсон нотки подозрения.
– Возможно, вам казалось, что их не было, – довольно резко произнесла Симпсон. – Иногда случается, что мы совсем не знаем близких, хотя нам кажется, что мы знаем их лучше всех остальных. Но факт остается фактом. На обнаруженной рядом с ним пустой бутылке виски и револьвере были отпечатки его пальцев.
