ехидно поинтересовалась я, разглядывая гостей.
Парень, наконец, заметил меня, и его лицо немедленно побледнело. Ах ты, прохиндей, узнал Бабу Ягу, да? Почуяла кошка, чье мясо съела?
Я медленно и недобро улыбнулась, не отрывая от парня гипнотизирующего взгляда.
— Да, это огонь, — кхекнул парень, стараясь сохранить невозмутимость.
— А мне кажется, это больше похоже на кучу! — рявкнула я.
— Ну… Да… Это куча дров! — глаза у парня забегали еще быстрее, но он не сдавался.
— Точно дров? — поинтересовалась я вкрадчивым голосом.
— Точно! — влезла в разговор разбитная девица, выставив вперед грудь. Она меня то ли не узнала, то ли изначально была побойчее брата.
Я медленно встала, прихватив карандаш, и подошла к новому логотипу нашего филиала. Прямо поверх кучи дров я нарисовала языки пламени, а рядом — перекладину и привязанных к ней человечков.
— Вот! Так это больше похоже на огонь. А это, — я ткнула пальцем в человечков, — вы! И единственное желание, которое вызывает во мне этот костер — сжечь на нем всех троих вместе с вашими идеями! Но сначала — верните деньги, которые вам наверняка заплатили за это безобразие!
— Елень Ягинична! — гаркнул Гвидон Ольгердович, призывая меня к порядку.
Я кинула карандаш на подставку перед экраном.
— А вот теперь увольняйте! — закончила свое выступление я и покинула Зал Заседаний, от души хлопнув дверью.
Глава 21
В комнату я вломилась, экспрессивно ругаясь. Девар полулежал на кровати, обложившись бумагами и, видимо, что-то читал. При моем эмоциональном появлении он оторвался от документов и иронично приподнял левую бровь.
— Что?! — не выдержала я его снисходительной усмешки.
— Видимо, встреча с новым руководством получилась незабываемой для обеих сторон? — поинтересовался Змей с сарказмом.
Я шумно выдохнула, заставляя себя успокоиться.
— Какие, говоришь, у тебя отношения с братом? — задала я встречный вопрос. — Он очень обрадуется нашему появлению?
Усмешка мигом сползла с лица Девара. Змей тотчас же посерьезнел, спустил ноги с кровати и требовательно наклонился ко мне всем корпусом.
— Рассказывай! — скомандовал он.
Я устало плюхнулась рядом и стала излагать последние новости. Девар внимательно слушал, не сводя с меня золотисто-черных глаз с вертикальным зрачком. В них плескались одновременно любопытство, тревога и что-то еще, до конца мной не узнанное. Закончив рассказ, я обхватила ладонями повинную голову и обреченно спросила:
— Сильно я напортачила, да?
— Угу.
Змей был на редкость неразговорчив. Я молчала, ожидая от него более развернутого ответа, но он только вздохнул и обнял меня за плечо, прижимая к себе. Пальцы профессора погладили мою руку, подбадривая. Жест вышел слишком личным, и я недоуменно уставилась на Горыныча.
— Что? — не понял он.
— Рука.
Змей усмехнулся и нехотя убрал руку с моего плеча.
— Ну, я подумал, что ты теперь девушка свободная… — невозмутимо произнес он, хотя в глазах все же проскользнуло что-то, отдаленно похожее на сожаление.
Гм… Неожиданное заявление выходит. Я осторожно отстранилась и покачала головой:
— Зато ты не особо свободный. Видела я сегодня твою Настасью, она рвет и мечет. Когда ты с ней собираешься поговорить и объясниться?
Вопрос попал не в бровь, а в глаз. Горыныч поморщился, будто я плеснула ему в лицо ушат ледяной воды.
— Умеешь ты испортить момент, — недовольно пробурчал он.
— Видимо, никогда, — обреченно констатировала я, даже не особо удивившись. Хотел бы — давно уже извинился. Значит, не хотел…
— Не думаю, что я тот человек, который нужен Настасье, — наконец признался Горыныч. — Да и она сама стала это понимать. Я весь в науке, а она постоянно требует внимания и обижается, если его не получает. И после каждой ссоры норовит провести со мной беседу на тему моего неправильного поведения.
— Настасья пыталась тебя воспитывать? — хмыкнула я недоверчиво.
— Ну да…
— Бедняжка!
— Я?
— Нет, она, — покачала я головой. — Бедная Настасья поставила себе заведомо невыполнимую задачу. Тебя перевоспитывать слишком поздно. С таким как ты нужно либо смиряться, либо расставаться. Третьего не дано.
Змей невесело улыбнулся. Он и сам это прекрасно понимал, и, видимо, не один год.
— Поэтому ты и выбрала Сандера? — неожиданно спросил он. Я напряглась, почувствовав, что разговор выруливает в опасное русло, но Горыныч продолжил: — Сама из той же породы, что и я. А два себялюбца, не способные поступиться собственными убеждениями, счастливы вместе не бывают. Я тоже это понял. С Сандером тебе было проще, он всегда сглаживал острые углы в ваших с ним отношениях.
— Неправда, — заспорила я. Тоже мне, эксперт выискался! Откуда он знает, что там у нас было с Сандером?
Девар пожал плечами.
— Правда. Ваш союз держался только на нем. Как только он устал быть идеальным, все и обрушилось.
Я замерла, пытаясь справиться с нахлынувшей на меня мыслью. Выходит, я не вкладывалась в эти отношения, а Сандер просто устал? Потерял веру, что он действительно мне нужен? Да нет, глупости это! Он слишком хорошо меня знает. И я слишком хорошо знаю его. Он просто променял меня на Орден Тьмы, вот и все. Моей вины в этом нет. Или… все же есть?
Запутавшись в мыслях, я схватила со стола яблочное зеркало.
— Мне надо прогуляться, — буркнула я, покидая комнату.
Прогуляться и проветриться. Мысли кружили в голове хороводами. Змей прав, мы с профессором одного поля ягоды. Я это поняла почти сразу. Мы оба привыкли думать только о себе. Девар и сейчас, пытаясь проявить ко мне внимание, не вспоминал ни про Настасью, ни про Сандера. А вот я вспоминала. Удивительно… Сандер меня бросил, а я до сих пор не могу его предать даже мысленно! Ни на кого другого не хочу и не могу смотреть. Разве это справедливо — скучать по этому белобрысому негодяю?! Злиться, но все равно скучать? И, если уж на то пошло, надо признать: его появление в роли Магистра Ордена Тьмы вышло весьма эффектным. Я вспомнила его грацию хищника и решительные, уверенные движения, и по спине побежали мурашки то ли страха, то ли восхищения. Привыкнув к нему, такому простому и домашнему, я и забыла, каким опасным противником он может быть. Сандер непрост, и если наши интересы снова столкнутся — я не уверена, что смогу его переиграть…
Так, стоп, о чем это я вообще? Я встряхнула головой, отгоняя неуместные мысли. Нужно сосредоточиться на насущных делах, например, связаться с моими практикантами…
Я оглянулась, сообразив, что почти дошла до своего любимого места — полянки у озера, где мне нравилось уединяться во время обеда. Прибавив шагу, я выбралась на берег. Там, как и обычно, было уютно и пусто.
