— сильно больно?
— Пройдёт, — потирает ушибленное место. — Иди в душ, пампушка, не вводи в искушение.
— Как будто тебя нужно в него вводить!
Схватив пижаму, что утром бросила на кровать, ухожу купаться. Банные процедуры у меня занимают целую вечность. В какой-то момент я слышу шум за дверью и разговоры.
Прислушиваюсь, но из-за душа ничего не слышу. Закрутив кран, опять прислушиваюсь, но до меня доносится только стук двери.
Странно…
Может, мама приходила? Или же кто-то из персонала?
Пожав плечами, включаю воду и принимаюсь дальше отмывать голову от лака.
Выйдя, застаю Амурского уже в кровати в одних боксерах. Он выглядит озадаченным и даже меня не замечает, настолько погружен в свои мысли.
— Кто-то приходил?
— Что? — переспрашивает, украдкой бросив на меня нервный взгляд.
Что с ним такое?
— Спрашиваю, приходил кто-то? Я просто слышала разговоры…
— А, это, ничего серьёзного. Пустяки, — небрежно отмахивается, после чего слетает с кровати и уж как-то слишком быстро уходит в ванную.
Дерганый он какой-то… Впрочем, мало ли… Задумался парень, устал. С кем не бывает?!
Отмахнувшись от глупых мыслей, выключаю свет, оставляя включенными лишь лампы на прикроватных тумбах. Откидываю одеяло и ложусь в кровать. Сева выходит из ванной минут через десять. Потягивается зевая, отчего мой взгляд невольно приклеивается к его торсу.
Прикусив губу, стыдливо отвожу глаза.
Кладу телефон и, взбив подушку, устраиваюсь поудобнее, чуть ли не накрываясь одеялом с головой.
Сева ложится и мы одновременно выключаем лампы. Комната погружается в темноту.
Я слышу тяжелое дыхание Амурского, слышу стук своего клеящегося сердца. Мне волнительно, а в животе завязывается тугой узел.
Дела плохи.
Вчера такого не было. Разумеется, непривычно было спать с малознакомым мужчиной, но я точно не испытывала такого…
Возбуждения.
Щипаю себя за руку, чтобы хоть немного остудить свой пыл, но это не помогает.
Я знаю, что и Сева не спит. Он напряжен. Когда его рука случайно задевает мою спину, вздрагиваю. Амурский с шумом втягивает в себя воздух и отодвигается, невнятно бормоча извинения.
Так, мне нужно успокоиться.
Зажмурившись, начинаю считать про себя.
Один… Два… Три…
— Ася, — раздаётся в полной тишине хриплый голос Севы.
— Что? — тихо отзываюсь.
— А целоваться друзьям тоже нельзя?
— Нет, — со смешком отвечаю.
— А с кем можно?
— С парнем, мужем, любовником…
Почему я вообще отвечаю на этот вопрос, черт побери?
— Ладно.
И это все?
Я не могу подавить разочарованный вздох. Мне действительно грустно, потому что…
Да, я признаюсь! Я хочу Севу Амурского.
И что с того? А кто его не хочет? Вы видели этого парня? Он же ходячий грех.
— Тогда я не хочу быть твоим другом, — неожиданно заявляет.
Секунда. Всего секунда и Сева уже нависает надо мной. Одна его рука опускается на мою талию, другой он упирается в кровать.
Замерев, ошарашено моргаю.
Он мгновение разглядывает мое лицо, и, очевидно, не найдя в нем протеста, приближается, чтобы накрыть своими губами мои.
Амурский целует меня жадно, неистово. Так, что кончики моих пальцев поджимаются. У его губ мятный сладкий вкус, и мне до жути хочется их попробовать. Я даже не понимаю, что раскрываю губы и касаюсь своим языком его. Действую на инстинктах. По телу проходит дрожь, когда рука Севы накрывает мою грудь, нежно поглаживая и сжимая через ткань пижамы.
В низ моего живота упирается свидетельство его желания, и я уже не могу связно соображать.
Мы целуемся пока в наших легких не заканчивается воздух, а губы не начинают гореть и покалывать.
Отстранившись, Сева легкими поцелуями опускается на мою шею, прикусывает кожу на ключице, после чего снова возвращается к губам.
Он весь горячий, а мышцы под моими руками, словно вылиты из стали.
Прижавшись теснее, Сева закидывает мою ногу себе на спину, шепча между горячими поцелуями:
— Господи, я мечтал об этом весь день…
Рука проскальзывает под мою майку, касается обнаженной груди, отчего я выгибаюсь, теряясь в этом сладком ощущении.
— Дотронься до меня, Горошек. Умоляю! — сипло молит меня, и я не в силах ему отказать.
Провожу рукой по груди, очерчиваю кубики пресса, опускаюсь ниже и накрываю внушительную выпуклость на боксерах. Поглаживаю…
Замерев, Амурский дергается, шипит сквозь зубы проклятия, и со стоном утыкается мне в шею.
Эээ, прошу прощения?
Почему так мокро? Он, что…?
— Сева, ты…? — осторожно спрашиваю.
— Ни слова, — загробным голосом произносит. — Я сейчас вернусь.
Резко поднявшись, он убегает в ванную.
Да уж. Его «зайки» точно симулировали.
Не знаю, хочется мне смеяться или же поддержать Амурского. Уверена, для парня это большой удар по эго.
Хихикнув, прикрываю рот ладошкой и утыкаюсь лицом в подушку.
Нет, я не смеюсь над самим Севой. Не такая уж я стерва. Скорее, над ситуацией в целом.
Боже, более неловкого момента в постели у меня еще не было.
— Не смей смеяться, — выйдя, хмуро бросает Амурский.
— Я не смеюсь, — серьёзным голосом отвечаю. Слишком серьезным.
— Со мной такое в первый раз.
— Конечно.
— Ася…
— Мы с тобой увлеклись. Видишь, все говорит о том, что нам лучше остаться друзьями. Давай спать.
Однако Амурский, кажется, спать не намерен. Ложится на кровать и тут же берет меня в плен своих рук, начинает целовать шею, но я уворачиваюсь.
— Ты чего? — удивленно приподнимается надо мной. — Я просто хочу вернуть должок…
— Нет, — твёрдо отрезаю. — Это была минута слабости. Больше этого не повторится.
— Ты сейчас серьезно? — сужает глаза.
— Абсолютно.
— Это мы ещё посмотрим, — перекатываясь на свою сторону кровати, нахально заявляет.
— Спокойной ночи.
— Сладких снов.
Я не засыпаю мгновенно. Лежу некоторое время, притворяясь спящей.
Не получится у нас дружбы с Севой. И каким я только местом думала, когда позвала его с собой на свадьбу? Точно не мозгами.
Завтра лучше сделать вид, что ничего не произошло. В конце концов, мы взрослые люди. А между взрослыми людьми иногда случаются… разного рода вещи.
Утомленная своими мыслями и этим долгим днём, я наконец погружаюсь в сон.
Глава 18
Сева
Я просыпаюсь с самым дерьмовым настроением, которое только может быть у человека.
Может, это потому что Горошек четко дала мне понять, что между нами ничего не получится? Или потому что я кончил, не успев
