— Что ж, продолжайте, — попытался подбодрить их Томми Блантон. — Не обращайте на нас внимания и делайте то, что запланировали. Пусть все выглядит естественно.
Естественно? Но это невозможно. Хотя просто стоять на месте и ничего не делать вряд ли разумно. Мелани принялась очищать от пищи тарелки и складывать их в раковину. Даррел подхватил полотенце и начал вытирать вымытую посуду.
— Я кое-что придумал, — шепнул он ей на ухо.
— Если твоя идея поможет убрать куда-нибудь эти камеры, то я вся внимание, — ответила Мелани.
— Слушай внимательно. Очень скоро мы избавимся от репортеров, а заодно и от Сьюзи с Кевином. — Даррел швырнул полотенце на стойку и направился к Томми Блантону.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он уселся в кресло. Говорят, исповедь облегчает душу, напомнил он себе. Он надеялся, что так оно и есть. После нескольких прошедших дней необходимость в этом стала еще более насущной, особенно сейчас, учитывая новые перспективы, которые открываются перед ним и Мелани.
Сесть перед репортером и выдать ему всю правду по поводу своего прошлого явилось бы первым шагом по уничтожению неверно созданного в сознании окружающих образа и по формированию нового, чистого и свободного от пороков прошлого.
Даррел бросил взгляд на Мелани, и решимость его окрепла. Пошептавшись с Блантоном, он уселся в кресло.
— Дорогие телезрители, с вами вновь Томми Блантон, — начал новый выпуск своей передачи репортер. — Мы беседуем с Даррелом Уайтом, тем самым мужчиной, которого мэр Рокленда лично поблагодарил за спасение утопающего ровесника. С тех пор мистер Уайт является для всех примером, достойным для подражания. — Блантон вскинул голову, выждав паузу. — Но сегодня он пришел к нам, чтобы рассказать совсем другую историю. — Он повернулся и поднес микрофон к лицу Даррела. — Итак, Даррел, вам слово. Нам и нашим зрителям не терпится узнать, чем вам захотелось с ними поделиться.
Даррелл скрестил на груди руки, а потом не спеша поведал в камеру то, о чем Мелани уже было известно во всех подробностях. Он не сглаживал правду, ничего не приукрашивал, не опускал деталей, он просто выложил все факты и представил их на суд зрителей.
— Да… — протянул Томми Блантон, когда Даррел закончил рассказ. Потом он подал знак оператору, чтобы тот прекратил съемку. — Я бы, наверное, на вашем месте не смог. А вы, я смотрю, даже рады тому, что рассказали правду.
— Вы знаете, да, — ответил Уайт. — Поймите, когда такое тяжкое бремя висит на душе столько лет и постоянно давит на тебя, это становится просто невыносимым. Когда я его сбросил, то мне стало необычайно легко, словно я в одночасье потерял в весе килограмм двадцать, не меньше!
— Но вы ведь все-таки спасли того мальчика, — сказал Блантон. — И он обязан вам жизнью.
— Это-то, конечно, так, ведь все могло бы сложиться иначе. — Он постучал по подлокотнику кресла. — Но я благодарен судьбе, что все закончилось благополучно.
Потом Томми Блантон сделал то, чего от него никто не ожидал. Он протянул руку Дарреллу. Тот, немного растерявшись, замешкался, но потом все-таки пожал ее.
— Мистер Уайт, позвольте от души выразить вам свое восхищение, — горячо проговорил Блантон. — Могу заверить вас, что не каждый, далеко не каждый решился бы на такое признание. И вы дали мне гораздо больше, чем просто очередной материал для репортажа. Спасибо.
Репортер отошел на шаг и сделал знак операторам. Они посовещались еще некоторое время, а потом один из них убрал камеру, свернул кабель и покинул салон яхты.
В душе Даррела заклокотало ощущение свободы. Правда о его прошлом наконец стала известна всем. Геркулес снова стал смертным — таким, как все. Все это наполнило Даррела оптимизмом.
Остается еще один человек, с которым ему нужно объясниться, — его брат Гленн. Только тогда он по-настоящему будет готов приступить к созданию будущего, о котором мечтает. Будущего с Мелани…
А она сидела на камбузе и наблюдала за ним. Его руки так и тянулись обнять ее, увлечь на ту самую койку в каюте, на которой они провели прошлую ночь.
Глядя на нее, он вдруг осознал, что не просто влюбился в нее. Он давно и безгранично любит ее. И не может представить ни одного дня без нее.
Он подошел к Мелани и уселся рядом.
— Зачем ты ему все рассказал? — спросила Мелани.
— По двум причинам, — ответил Даррел. — Во-первых, я заключил с Блантоном сделку.
— Сделку? — Мелани подняла брови.
— Я дал Томми то, что ему требовалось больше всего, — сочную историю, которую он может теперь передать в новостях, в обмен на то, что он умеет лучше других. — Даррел улыбнулся.
Мелани подняла руки, словно защищаясь.
— Только не говори мне, что он еще останется с нами!
— О, наверняка останется! Только он не будет досаждать ни тебе, ни мне. Его целью теперь станет…
— Сьюзи? — шепотом произнесла Мелани и понимающе кивнула. Она улыбнулась, и сердце Даррела подпрыгнуло. — Ну и коварный же ты тип, Уайт.
— Дело в том, что на старуху ничто не действует, — словно оправдываясь, объяснил Даррел. — Думаю, мы свели бы ее с ума, если бы прямо у нее на глазах принялись заниматься любовью на камбузе, хотя… — он украдкой посмотрел через ее плечо, — я сильно опасаюсь ее вязальных спиц.
Мелани засмеялась, тщетно пытаясь выкинуть из головы эротическую картину, только что вскользь упомянутую Уайтом. Прошлой ночью их тяготение друг к другу наконец стало очевидным для обоих и достигло кульминации. Мелани почувствовала это в его жгучем взгляде и в его прикосновениях, заставляющих ее вздрагивать.
— Итак, — сказала она, откашлявшись и стремясь скрыть свои чувства, — что же собирается сделать для нас Блантон?
— Отслеживать каждый шаг Сьюзи. Совать нос в ее чертовы спицы, ловить момент, когда она окажется без своего безвкусного макияжа. В общем, он сделает ее жизнь настолько невыносимой, что Сьюзи не выдержит и освободит нас от своего присутствия.
— Но кому интересна личность этой старухи? — недоумевала Мелани.
— Конечно, никому, но Блантон рассчитывает, что она когда-нибудь придет в ярость, — объяснил Даррел. — А ему как раз нужен такой материал. Он говорит, что это важно для хорошей и правдивой передачи. Кроме того, сегодня он загружен меньше, чем обычно, и поэтому большую часть времени проведет именно здесь.
— Этот человек настоящее пресмыкающееся, — с отвращением проговорила Мелани.
— Но у него есть две-три подкупающих черты характера. Так или иначе, он, я думаю, выживет отсюда Сьюзи с Кевином. После чего яхта достанется тебе.
— Даррел, в самом деле, тебе не нужно…
— Позволь мне все-таки сделать это для тебя, — твердо произнес он и отвернулся. — Я слишком мало совершил в жизни такого, чем можно по праву гордиться. И я не настолько стар, чтобы не начать все сначала и не попытаться стать другим человеком.
