Я вспомнил беседу с Шипко, которая состоялась буквально час назад. Товарищ сержант сильно меня, конечно, удивил своими предрассветными шатаниями по территории школы. Но еще больше удивил тем, что вдруг подошел и начал разговор.
— Сегодня будет сложный день, — выдал он сходу.
— Можно подумать, вчера было лёгкий, — усмехнулся я. — А вы чего не спите, Николай Панасыч?
— Да так… Не спится, — туманно ответил Шипко.
Мы помолчали пару секунд, а потом он вдруг начал рассказывать о том, что нам предстоит сегодня изучить на практике. Наружное наблюдение. Только не в теории.
— Времени нет. Совсем. Сроки поджимают. Вас скоро отправят по месту назначения. А вы… — Панасыч покосился на меня многозначительно, намекая, что если куда и можно нас отправит, то к чёртовой бабушке. Потому что, ну какие из нас разведчики?
— Это дорога в один конец? — спросил вдруг я Панасыча. Сказать честно, само офигел от своей смелости.
Шипко не ответил. И это как раз был его ответ. Никто не ждёт, что мы отлично выполним задания, а потом, хотя бы в перспективе, вернёмся домой. Более того, наоборот ждут, что не вернемся. Но об этой части разговора лучше пацанам не рассказывать. Все равно изменить ситуацию невозможно.
— Что думаешь делать? — спросил Бернес.
— Думаю… Думаю, мне нужно поговорить с товарищем Шармазанашвили, — ответил я Марку. И это была правда. Директор — человек Берии. Это уже и дураку понятно. Поэтому, есть шанс решить вопрос без участия Игоря Ивановича.
Глава 13
Я делаю один шаг к желанной цели
— Граждане, следующая станция конечная, берем чемоданы и готовимся к выходу, — крикнул нам с Панасычем один из парней, сидевших в салоне.
— Очень смешно, Лёня. Прямо обхохочешься. Тебе надо в цирке выступать, — Шипко приоткрыл один глаз и покосился в сторону веселого парня, который всю дорогу фонтанировал вот такими шуточками.
На протяжении полета Леонид предлагал нам чай, пирожки, постельное белье и Ансамбль Красноармейской Песни, как особо почетным пассажирам. Хотя, ясное дело, ничего этого не было и в помине. Впрочем как и чувства юмора у Лёни, который туповатыми приколами задолбал всех, даже своих товарищей. Видимо кто-то когда-то сказал этому парню, что у него отлично выходит шутить. Поглумился человек. А Леонид взял и поверил.
Он, в конце концов, так всем надоел, что один из его спутников пообещал, если Лёня не заткнется, выкинуть его где-то на подлёте к Харькову. До того, как произойдёт посадка.
Всего с нами в пассажирской кабине находились четверо мужиков, включая юмориста Леонида. Хотя, если прикинуть по количеству сидений, вместимость здесь явно больше. Восемь человек.
Самолет, конечно, выглядел для меня максимально непривычно. Еще непривычнее было очутиться внутри. Это тебе не в технически развитом будущем на комфортабельных джетах летать.
Впереди находился моторный отсек с универсальной моторамой. Я так понял, под разные модели двигателей. Затем шла закрытая часть для экипажа. За ней — пассажирская кабина с восемью мягкими пассажирскими креслами. По четыре кресла по бортам, между ними проход. Позади салона — туалет. Чисто технически, вроде бы все то же самое, но по факту — ни хрена подобного. Летели мы так, что у меня было полное ощущение, будто я в старой, раздолбанной тачке прыгаю по ухабам дороги какого-то богом забытого села. Только дорога эта в небе и мы того и гляди с очередного «ухаба» шмякнемся вниз, превратившись в кучку бесполезного дерьма.
— Николай Панасыч, ну я же шучу, — слегка расстроился Леонид после того, как Шипко в очередной раз его юмора не оценил.
— Спасибо, Лень, что пояснил. Я-то думал так, ерунду мелешь от небольшого ума, — невозмутимо ответил мой воспитатель и снова прикрыл глаза, делая вид, будто дремлет.
Он все то время, которое мы провели за пределами школы, начиная с момента, как нас оттуда отвезли на аэродром, был крайне молчалив и внешне словно изменился. Опять. Не Шипко, а какой-то гений перевоплощения.
Во-первых, нарядился Панасыч в обычную, гражданскую одежду. Это уже слегка выбивало из колеи. Я привык видеть его совсем в другом образе. Во-вторых, окончательно исчезла та дурацкая деревенская простота, которой он «блистал» с первых дней моего пребывания в школе. Сейчас Шипко скорее напоминал настоящего чекиста в хорошем смысле слова. Сдержанный, собранный, абсолютно спокойный. Будто мы с ним не просто летели в коммуну, где провёл один год дед, а прямо на серьёзное задание.
— Башкой не верти. Сиди спокойно. Скоро прибудем на место, — тихо выдал Панасыч, не открывая глаз.
Как почувствовал, не знаю. Потому что именно в этот момент я повернул голову и рассматривал Леонида, пытаясь понять, как его с таким недалёким умом занесло в эту компанию.
Хотя, честно говоря, я старался сильно уж не пялиться по сторонам, чтоб не привлекать лишнее внимание наших случайных попутчиков. Это не те люди, с которыми хотелось бы заводить приятное знакомство.
У нас сложился этакий спецрейс. Рейс специального назначения.
Мужики, сидевшие в кабине, выглядели максимально серьёзными, суровыми. Не считая придурковатого Лёни с его неуместными шуточками. Ну это, наверное, просто та самая пресловутая закономерность, как в анекдоте. В любой компании есть идиот. Если вы считаете, что в вашей компании идиота нет, задумайтесь.
Оделись товарищи по гражданке. И в принципе, их даже можно было бы принять за обычных людей, не связанных с органами безопасности. Но я прямо шкурой чувствовал, чекисты. У меня теперь на них красная лампочка в голове срабатывает.
И еще один нюанс, с которого я тихо ухохатывался себе под нос. Все четверо вырядились едва ли не в одинаковые пальто, костюмы и шляпы. Это вообще, конечно, смотрелось очень чудно. Ну, если вы хотите скрыть род своих занятий, просто выберите разные шмотки. Чего вы все, как однояйцевые близнецы? Естественно, свое ценное мнение я оставил при себе. Правда, за то, что сидел и хихикал, получил сначала строгий взгляд от Шипко, а потом — пару тычков в бок.
В общем, несмотря на то, что наши спутники очень хотели казаться простыми, а самолет считался пассажирским, эти товарищи были из той же
