может существовать.
Роберт Э. Хайнлайн, «Звездный десант»
46°51’19.7″N 96°50’50.7″W
На экране мелькали кадры какого-то фильма. Но приключения героев, так же, как и сам сюжет, не интересовали ни Дефендера, ни Лесли. Нет, профессиональная игра актеров, и классная режиссура непременно оставили бы след в душе и, наверное, запомнились бы надолго, будь эта картина просмотрена в другое время. Но сейчас то, что происходило на экране, меньше всего волновало зрителей. Во всем зале было от силы человек двадцать — такие же парочки, от нечего делать забредшие в кинотеатр, занятые поцелуями и лишь изредка поглядывающие со своих кресел на оживленный талантом режиссера замысел сценариста. Вот и сейчас Дефендер, обняв девушку и не глядя на экран, с тоской думал о том, что уже завтра ему придется уезжать, но как объяснить это ей?
Наконец-то и его, Вела коснулось то чувство, ради которого шли на костер и на битву с улыбкой на лице. Но недолго было суждено продлиться этому счастью — всего несколько часов. Он вновь окинул ее взглядом, чтобы запечатлеть каждую деталь, потому что знал, что этот образ будет являться ему и во сне и наяву. И что никогда он не сможет забыть эти бездонные глаза и эту нежную улыбку, делающую ее лицо таким милым, что сердце сжимается и замирает в сладкой истоме, а воздух становится таким густым, что его не хватает для дыхания. Не сможет забыть эти волосы, волнистым потоком ниспадающие на ее плечи, эти тонкие руки, порхающие, как крылья бабочки, когда она, оживленно жестикулируя, что-то рассказывает ему, эту изящную фигурку, словно выточенную по своему вкусу мастером высочайшего класса из цельного куска белоснежного мрамора. Он был уверен, он знал, что это знакомство не канет в небытие — нет, должно быть продолжение, должен быть финал, а не глухая пустота и щемящая боль в душе.
И опять, как тогда, в баре, он поцеловал ее, и она, прижавшись, ответила ему пылко и страстно. И ему захотелось встать во весь рост и крикнуть так, чтобы слышали все: «Да, я люблю ее! Слышите, люблю!» И если бы кто-то попытался разлучить их, он, сержант Велери Дефендер, сумел бы защитить свою любовь.
Эта мысль пронеслась у него в голове подобно молнии и вспышка ее, казалось, озарила лицо Лизы. Этот момент запомнил Дефендер на всю жизнь. На него смотрели глаза любимой девушки. Ах, какие это были глаза! Два черных бездонных омута, в которые хотелось броситься, очертя голову, эта маслянистая чернота в сочетании с выражением блаженства, слезы радости текущие по ее щекам, слезы удовольствия. Никогда еще не был Дефендер так счастлив, как сейчас, и теперь он наслаждался этим безгранично наполняющим его чувством.
Давно закончился фильм, и зрители разошлись, покидая зал и поглядывая на них с интересом, а они все сидели и смотрели друг другу в глаза и вели диалог без слов — здесь лишними были слова. Уже миллионы раз было замечено, что в такие минуты слова — это просто блеклые звуки, которые не могут выразить тех чувств, что обуревают вас. Жесты, взгляды говорят куда больше слов, интонация, а не само слово трогает душу. Да и что там вообще можно сказать, если горло перехватило и не хватает воздуха, если мысли вразброд и туман в голове?
Так и сидели они, общаясь молча, и созерцая друг друга, полные немыслимого счастья, пока не появилась уборщица и не нарушила эту идиллию громыханием ведра и своим ворчанием: «Сидят тут допоздна всякие бездельники, а ты убирай за ними. И чего только не накидают, даже смотреть противно. Разводят тут свинарник». Но, когда они прошли мимо работницы чистоты и порядка такие счастливые, что того и гляди засветятся, она подобрела и, глядя им вслед, вспомнила, как сама когда-то гуляла с парнями. «Эх, и хорошее же время было!» — произнесла она вслух, размахивая щеткой.
Они вышли из кинотеатра, и сразу же сырая ночь обдала холодом их разгоряченные тела и души. Лиза поежилась — так неуютно выглядела сейчас улица. Подтаявший снег покрывал тротуар серой хлюпающей массой, изредка проезжавшие по дороге машины поднимали каскады брызг, грозя окатить грязью неосторожную парочку. Время уже было позднее, и, хотя и не было желания расставаться, Дефендер спросил Лизу, не собирается ли она домой?
— Да, наверное, пора. А то дома будут так ругаться, что поздно пришла, — неохотно ответила девушка.
— А ты скажи, что задержалась у подруги. Заболтались — вот и забыла о времени, — предложил Вел.
— Хорошая мысль. Так и скажу. Ты меня проводишь? — с надеждой спросила она.
— Ну конечно! — воскликнул сержант.
— Здесь совсем рядом, — сказала Лиза, словно оправдываясь.
Проводив девушку до дома и расставшись с ней у подъезда, Дефендер, продолжавший находиться в эйфории от неожиданного знакомства, обернувшегося такими приятными моментами, направился в гостиницу, все еще ощущая на своих губах вкус ее поцелуев. Они договорились встретиться назавтра с утра — благо у Лизы сейчас были рождественские каникулы, а у Вела оставалось еще в запасе время. Он чувствовал себя ожившим, и не проходящий шок от поступка Паркинса уступил место ликованию. В душе у него пели птицы и распускались цветы, окружающий мир играл всеми цветами радуги, даже серый мокрый снег не казался таким уж противным, ведь мысли его имели одно лишь направление — Элизабет Лесли. И посему, не замечая ничего вокруг и шлепая прямо по лужам, он шел к гостинице, совершенно не думая о том, что «крутые», которых он так опозорил сегодня, колесят по району, разыскивая его с одной единственной целью — отомстить. До таких ли мыслей было ему сейчас?..
Пролетевшая было мимо машина, развернулась на перекрестке и, резко затормозив, остановилась возле Дефендера. Фонтан снежной каши едва не окатил сержанта, не успей он отпрыгнуть подальше от края тротуара. Как чертик из табакерки из нее выскочил Трепач и радостным выкриком отвлек его от приятных мыслей:
— Ну что, попался?!
Чувствуя себя хозяевами положения, хулиганы стали вальяжно выбираться из машины, полукругом выстраиваясь перед Дефендером. Мечтательное настроение и романтические мысли снова растворились, как растворяются предметы в тумане, стоит лишь немного от них отойти.
«Сейчас будет весело», — усмехнулся сержант про себя. Нет, нельзя сказать, что Вел так уж жаждал этой драки, напротив, он был бы не прочь избежать ее. Но принцип «бьют — беги» совсем не подходил ему, а уж библейское «если тебя ударили по одной щеке, подставь вторую», было совсем непонятно. Поэтому он не оставлял безнаказанной любую попытку противника обидеть его.
Внутренне напрягшись и приготовившись к драке, Дефендер оценивающе смотрел
