ОАС и СДЭКЭ достигло своего апогея. Ни одна разведка и контрразведка мира не имела такой широкой сети агентов, информаторов и исполнителей, и ни одна разведка не работала с такой беспощадной жестокостью. ОАС и СДЭКЭ обменивались ударами и контрударами, не щадя никого. К этому времени было совершено множество покушений на де Голля, и только благодаря слепой случайности президент оставался в живых. Ни одна из сторон не считалась с потерями, как своими, так и со стороны противника. При этом сам де Голль приходил в ярость, когда замечал опеку со стороны спецслужб, и это еще больше усложняло работу по его охране. Шарль де Голль в неизменном темно-сером двубортном костюме и черном галстуке галантно, пропуская вперед мадам Ивонн де Голль, появлялся на всех национальных праздниках, подчеркнуто игнорируя опасность покушения.
25 августа 1963 года Париж намеревался праздновать девятнадцатую годовщину освобождения от нацистов. 75 тысяч человек, обливающихся потом, в рубашках из синей саржи и костюмах-двойках, пытались обеспечить какое-то подобие порядка. Широко разрекламированные газетами, радио и телевидением торжества Дня Освобождения вызвали небывалый приток зрителей. Большая их часть, однако, только мельком увидела главу государства, шагающего меж плотных рядов охранников и полицейских, чтобы положить начало той или иной церемонии.
Полицейские и чиновники, многие из которых с радостью приняли приглашение поучаствовать в празднествах, понятия не имели о том, что выбор пал на них благодаря высокому росту и каждый, помимо прочего, служил живым щитом. Кроме того, генерала окружала вся четверка его телохранителей.
К счастью, сильная близорукость и отказ носить очки на публике не позволяли де Голлю заметить, что Роже Тесьер, Поль Комити, Раймон Сасья и Анри Джудер постоянно находятся в непосредственной от него близости.
Пресса окрестила их «гориллами», и многие полагали, что это связано с внешностью телохранителей. В действительности такой облик и походку обусловливали иные причины. Каждый был специалистом по рукопашному бою, с могучими грудью и плечами. Напряженные мышцы как бы отжимали руки от боков, и кисти свободно болтались из стороны в сторону. Кроме того, под левой подмышкой у каждого висел автоматический пистолет, еще более усиливая гориллоподобный вид телохранителей. Так они и ходили, широко расставив руки, готовые выхватить пистолет и открыть стрельбу при малейшем намеке на опасность.
Но в тот день все обошлось. Зажжение огня под Триумфальной аркой прошло, как и намечалось. При этом на крышах домов, окружающих площадь Звезды, сидели на корточках у печных труб сотни людей с ружьями и биноклями, настороженно оглядывая окна и другие крыши. Едва президентский кортеж покатил по Елисейским полям к собору Нотр-Дам, они, облегченно вздохнув, поспешили вниз.
В эти два дня Париж трясли, как никогда раньше. В каждом отеле, от самого фешенебельного до самого грязного, по существу публичного дома, проверялись списки гостей. Не остались без внимания ни один пансион, меблированные комнаты, ночлежка или студенческое общежитие. Бары, рестораны, кабаре, ночные клубы и кафе прочесывались детективами в штатском. Проводились обыски в домах и квартирах всех известных полиции приверженцев ОАС. Документы проверялись у сотен тысяч людей на улицах, в такси, автобусах. На всех перекрестках Парижа встали полицейские кордоны, и любителям ночных прогулок приходилось предъявлять удостоверение личности по нескольку раз чуть ли не через каждый километр.
Не отставали от полиции и корсиканцы, обходя притоны, сутенеров, проституток, карманников, воров, бандитов и предупреждая, что сокрытие интересующих их сведений повлечет за собой гнев союза, со всеми вытекающими последствиями.
В студенческие кафе, бары, политические клубы, группы и союзы проникли молодые детективы. Агентства, специализирующиеся на размещении во французских семьях студентов-иностранцев, приехавших во Францию по программам обмена, получили соответствующие указания.
25 августа 1963 года стояла палящая жара. Все разведслужбы Франции были задействованы в деле охраны президента, и для этого лихорадочно изыскивались дополнительные резервы. Были даже использованы части пограничного контингента Франции, стоящие со стороны Западного Блока.
Исходя из этих соображений, именно 25 августа 1963 года в КГБ был разработан план пересечения французской границы, но совершенно не там, где ожидали французские спецслужбы…
Уверенные в своих документах, они выбрали путь через Бургундию и Альпы. Можно было не спешить, до необходимого дня оставалось еще немало времени.
От Кана они повернули на север, и дорога RN85 привела их в живописный городок Грае и далее в Кастеллан, где неистовая река Вердон, укрощенная плотиной в нескольких милях выше по течению, уже более спокойно несла свои воды, чтобы слиться с Дюранс у Кадараша.
Оттуда они проследовали через Баррем к маленькому курортному городку Динь. Обжигающая равнины Прованса жара осталась позади, воздух холмов приятно холодил кожу. Если они останавливали машину, солнце припекало как следует, но при движении ветер напоминал холодный душ, пахнущий соснами и дымком.
После Диня они пересекли Дюранс и поели в маленьком, но уютном ресторане гостиницы на ее берегу. Еще через сотню миль Дюранс превращалась в серую, липкую змею, вяло ползущую меж покрытых галькой берегов. Но здесь, в предгорьях, она была настоящей рекой, изобилующей рыбой, с зеленой травой по берегам.
Дорога RN85, проложенная по левому берегу Дюранс, привела их в Ситерон, а затем повернула на север. В сгущающихся сумерках они въехали в Гап. Рекламный щит убедил их повернуть в отель «Серф», бывший охотничий замок герцога Савойского, обещавший покой сельской местности и отличную кухню.
— Добрый день, мсье. Добрый день, мадам. — Портье был подчеркнуто вежлив и несколько чопорен, как бы намекая своим поведением на непростое происхождение отеля. Он снисходительно взглянул на миловидного черноволосого мальчика с тонкими чертами лица и добавил, пожалуй, искренне:
— Какое красивое дитя… Как тебя зовут?
Мальчик не ответил, просто слабо улыбнулся под любящими взглядами родителей.
— Номер, пожалуйста, — отец семейства, тоже брюнет, протянул паспорта портье и обаятельно улыбнулся. — Жюль, его зовут Жюль. Он у нас очень стеснительный.
— Мсье и мадам Рене Жарез, — как бы про себя, но вслух прочел портье. — Добро пожаловать в наш отель. Сколько дней вы планируете пробыть у нас?
— Два дня, мсье. 25-ого утром мы съедем. Мы путешествуем по Франции и должны много чего повидать. Я обещал Жюлю показать крепость Ла-Рошель. Мальчик очень интересуется историей. — И мсье Рене Жарез, уроженец Лиона, жестом любящего отца взлохматил волосы на затылке сына.
— Ваш номер 35, мсье. По лестнице направо вдоль коридора, третья дверь с левой стороны, — и чуть помедлив, будто для солидности, многозначительно добавил. — Напротив гобелена со Святым Георгом, поражающим дракона. Хорошего вам дня!
И портье протянул массивный бронзовый ключ с номером.
— Мерси, мсье. Вы очень добры.
Мсье Рене Жарез с улыбкой взял ключ и подхватив увесистый в шашечках чемодан,
