глядя, как я пытаюсь намазать себе спину.
– Не надо, спасибо, справлюсь сама, – отозвалась я, морщась от собственных прикосновений. Не хватало, чтобы еще он до меня дотрагивался.
Но, оказалось, крем мне не особо помог. К вечеру стало только хуже: покраснения и боль усилились, еще и температура подскочила. Пришлось звать врача. Он принес мне жаропонижающее и какую-то мазь, еще посоветовал охлаждать кожу с помощью кубиков льда.
– Я заказал для тебя ужин в каюту, заодно попросил принести лед, – сказал Вержбицкий, когда врач ушел. – А ты соблюдай постельный режим.
– Постельный не получится, – отозвалась я измученно. – Мне даже на спину лечь больно.
Босс сочувственно покачал головой, затем усмехнулся:
– Какая-то мне сотрудница досталась – прямо тридцать три несчастья.
– Да, это про меня, – я даже не обиделась на это замечание, поскольку была полностью с ним согласна, да и сказано это было без сарказма, поэтому тоже невольно улыбнулась.
– За последние десять дней чего только с ней ни произошло: и в бассейне тонула, и приступ панической атаки с ней случился, и в лифте застревала, – продолжал Вержбицкий, – теперь вот это… Хоть бы тебя целой и невредимой домой привезти.
– Ну, паническую атаку я заполучила не без вашего участия, – напомнила я, сама же мысленно отметила, как деликатно мы обходим тему ритуала и его последствий.
– Да уж, – он смущенно почесал затылок, – было дело…
В дверь постучали, затем раздался голос Питера:
– Ваш заказ.
Вержбицкий вмиг перестал улыбаться и направился открывать, я же внутренне напряглась. Питер, увидев меня сидящей в кровати, обеспокоенно спросил:
– Ты заболела?
– Немного, скоро пройдет, – с улыбкой отмахнулась я. – А у тебя как дела? Что с аварией вчерашней?
– Все нормально. Оказалось не так страшно, как мне сказали. Все вещи спасли, никто и ничто не пострадало, – со смехом заверил меня Питер.
– Это хорошо, – отозвалась я с облегчением.
– Кстати, ты же хотела с боцманом поговорить, – вспомнил Питер. – Почему больше не просишь?
– Мы уже сами сходили к нему, – я бросила взгляд на Вержбицкого, который застыл статуей, переплетя руки на груди.
Питер тоже быстро посмотрел на босса, затем на меня и снова улыбнулся:
– Тогда все отлично. Я пойду. Если нужна будет помощь, обращайтесь. Выздоравливай, а то скоро Рио, не забывай.
Он подмигнул мне и вышел.
Я ждала какого-то комментария от Вержбицкого, но он промолчал. Затем взял ведерко со льдом и произнес категорично:
– Снимай халат, врач сказал, сначала нужно охладить кожу, потом нанести мазь.
– Я и сама могу… – начала было возражать я.
Но босс меня осек:
– Не сможешь. Поворачивайся спиной.
И в этом он был прав: у самой навряд ли получится дотянуться до нужных мест, уже безуспешно испробовала это с кремом. Значит, придется действительно воспользоваться его помощью. Я нехотя приспустила халат с плеч, крепко удерживая его на груди.
– Так нормально? – уточнила тихо.
– Нет, у тебя ожоги до середины лопаток, – Вержбицкий решительным движением опустил халат ниже, я едва успела прикрыть тоже почти оголившуюся грудь. – Теперь нормально.
От ледяного прикосновения к коже я вздрогнула и невольно выдохнула. Холодный кубик заскользил по спине, плечам и шее, даря облегчение от боли и жара и одновременно вызывая непонятный трепет внутри, а струйки подтаявшей воды, сбегающие по коже, только усиливали это ощущение. Я поняла, что пора остановиться, когда почувствовала, что мои соски затвердели, и вовсе не от холода. Собралась уже сказать Вержбицкому, чтобы прекращал мое «лечение», как он сам меня опередил, ошарашив очередным заявлением:
– Лера… Я тут много думал… – его голос звучал тихо и немного хрипло, будто от волнения. – Насчет ребенка. Если вдруг окажется, что ты беременная… В общем, не избавляйся от ребенка. Вернее, если ты захочешь оставить его, я буду не против. Я готов его признать со всей вытекающей ответственностью. Замуж не предлагаю, потому что знаю, ты все равно откажешься, но ребенок… Он же не виноват, что все так вышло…
Честно говоря, на несколько секунд я просто потеряла дар речи, а потом еще в носу отчего-то защипало, и горло сдавило спазмом. И да, я не знала, как на это реагировать. Вроде, надо радоваться, что горе-отец сам такое предлагает, ведь не всякий мужчина может взять на себя ответственность в такой ситуации, а от Вержбицкого я и подавно подобного благородства не ждала. Но мне почему-то хотелось плакать. Вот просто взять, зарыться лицом в подушку и разрыдаться.
– Давайте не будем пока загадывать, Ярослав Юрьевич, – мой голос тоже осип. – Еще рано обсуждать такие вещи. Но я вас услышала. И спасибо за помощь, – я остановила его руку, которая с очередным кубиком льда как-то неожиданно уже оказалась на моей ключице, а талая вода теперь стекала аккурат в ложбинку груди. И это уже точно было слишком. – Дальше я сама…
Ночь я провела как на раскаленной сковородке. Температура, к счастью, упала, а вот боль никак не унималась, несмотря на лечебную мазь. Понятное дело, что ожоги так быстро не проходят, но терпеть было почти невмоготу. И хотя к утру все же стало чуточку легче, но на завтрак за Вержбицким не пошла: боялась лишний раз попасть на солнце. Заказала еду в каюту и позавтракала в одиночестве. Босс отсутствовал долго, и это радовало: после нашего вчерашнего разговора я все еще пребывала в замешательстве. Его слова до сих пор звучали у меня в голове и ковыряли сердце. Иногда мне даже казалось, что лучше бы, если он повел себя в этой ситуации эгоистично, как многие мужчины, тогда бы я могла продолжать на него привычно злиться и ненавидеть, а теперь… Я злилась на себя. За эту непонятную реакцию и столь смешанные чувства.
Когда в дверь постучали, я была уверена, что это вернулся Вержбицкий, или, на крайний случай, решил заглянуть Питер, однако меня ждал сюрприз, и не совсем приятный: на пороге, широко улыбаясь, стояла наша бывшая соседка по самолету, Мария Александровна собственной персоной.
– Лерочка, как ты? – громко спросила она. – Я встретила Ярослава, и он рассказал мне о твоей проблеме. Потому я решила не оставлять тебя в беде и помочь, – и мне, почти в нос, уткнулась баночка с греческим йогуртом. – Это, конечно не кефир или сметанка, но тоже сойдет. Старое доброе средство, лучше всех кремов и мазей. Ожоги сойдут моментально.
– Э-э-э… – в первый момент это было единственное, что я смогла произнести. Вспомнились, конечно, и родители, которые тоже очень любят помазать обгоревшие спины чем-нибудь кисломолочным, но сама я как-то уже давно не пользуюсь подобным лайфхаком. Поэтому поспешила добавить: – Спасибо
