бы, чтобы со мной… посоветовались, — проговорил он как мог любезно.
Габриэль прикинул, не сказать ли то, что он думает, но ведь дю Корс этого не сделал.
— Не было ни времени, ни места, — тихо ответил он. — И позвольте добавить по секрету, между нами, злодеями, что мы не нашли короля Галле, а если и найдем, он этого не переживет.
— Неужели? Ах да. А меня император назначил регентом.
Он посмотрел на просторные равнины Галле. Золотые моря спелой пшеницы тянулись до горизонта, перемежаемые ярко-зелеными живыми изгородями.
— Да.
— Ни один законник Лукрета не согласился бы с правом императора владеть Галле, — тихо сказал дю Корс.
— А они уже всех немертвых у себя под кроватями нашли? Это прошлогодние новости, милорд.
Дю Корс глубоко вздохнул.
— Ваше величество. Клянусь господом, Габриэль Мурьен, я признаю вас императором. Но если мы выиграем, если мы выдержим… что случится?
— Вы будете королем Галле.
— Я понял, — дю Корс прищурился, — но я не про это. Вы нарушили старый порядок. Не только здесь. Везде.
— Знаю, — самодовольно ответил Габриэль. За это самодовольство его легко было возненавидеть.
Дю Корс покраснел.
— Вы будете править всеми нами? Вечный и единственный король и магистр? — Он отвернулся. — Отвратительно.
Габриэль поиграл с вариантами полуправды. Потом покачал головой.
— Нет. Если я выживу, я издам несколько императорских декретов. Нам понадобится все согласовать. Теперь мы так много знаем. Всем расам нужно договориться о защите… всего. Выстроить структуру управления, которая проживет тысячу лет и родит солдат и магистров, способных удерживать врата и не… дичать.
— Клянусь архистратигом Михаилом! Да вы идеалист.
— Да.
— Я с вами, — кивнул дю Корс, — но вы и так это знали.
Габриэль предпочел не отвечать. Ему нужен был дю Корс, прикованный к нему стальными цепями. Но приходилось доверять слишком многим людям, и если Эш подкупит хотя бы одного…
Несмотря на спешку, он потратил час, обучая трех очень неумелых галлейских магов, которых с трудом можно было назвать магами. Никто из них не захотел позволить ему войти в свой жалкий Дворец воспоминаний, и во всех случаях Габриэль провел восстановительную работу, которую изобрел Гармодий для Мортирмира. Он оставил им простые прочные конструкции и дал возможность поднять грамотный щит. Золотой щит. А еще он прочитал лекцию небольшому легиону священников, которых тяжело было назвать восторженными.
— Не пытайтесь сражаться с Некромантом силой, — сказал он дю Корсу. — Эти трое смогут купить несколько минут. И все.
Дю Корс выругался.
— Вы можете дать мне магистра? — Он злобно засмеялся. — Я говорил королю, что нам нужны маги. У меня будут проблемы с церковью. Ходят слухи, что вы собираетесь бороться с патриархом Рума.
— Я не намерен встречаться с ним лично. Но он так или иначе перестанет нас беспокоить. Он в союзе с Некромантом, — Габриэль подумал о том, что узнал от Кронмира, и нахмурился, — или с кем-то еще.
Дю Корс пригладил заостренную бородку.
— И откуда мне знать, что это правда? — спросил он.
Габриэль придумал несколько ответов и покачал головой.
— Ниоткуда. Но я знаю. Мне жаль, господа, но сейчас каждый бросок костей должен быть обманным. Моя империя — карточный домик, который держится только на вашем доверии ко мне.
Дю Корс улыбнулся неприятной улыбкой.
— Я знаю.
Габриэлю пришлось улыбнуться в ответ.
— Как так получилось, ваше величество, что судьба мира повисла на волоске и защитить человечество могут лишь негодяи? Я имею в виду в том числе себя.
— А вы подумайте, что мы делаем. Лжем самому опасному бессмертному существу, о котором нам известно — поскольку, есть ли бог, нам неизвестно. Честным людям здесь делать нечего.
Они пожали друг другу руки.
— Мне и правда могут понадобиться магистры, — сказал дю Корс.
— В худшем случае я помогу вам сам.
Габриэль запрыгнул в седло. Ариосто сожрал трех овец и слегка окосел. Габриэль задумался о дю Корсе. Он был его первым серьезным противником, и противником безжалостным, но Габриэль доверял ему. Тем более что у него было все необходимое. Пряник и кнут.
«Так живут драконы?» — спросил он сам себя, пускаясь в обратную дорогу.
Расстояния в воздухе обманчивы. Только теперь, после нескольких дней полетов, он понял, что может отправиться в Арле, если захочет, свернуться в объятиях Бланш и…
Это было безумием. Он увидел, как поднимаются впереди холмы, а затем…
Реальность резко дернулась, как будто кто-то схватил его жизнь в эфире и встряхнул. Во Дворце время текло по-другому. Он снял с руки Пруденции щит, который держал наготове, и поднял его.
Бум.
Щит разлетелся от одного удара. Но Габриэль не был новичком в эфирных битвах. Излишек силы атакующего просочился во второй слой, который поглотил избыточную силу и превратил в серию… не щитов, а скорее перегородок, так что вторая и третья атаки вылетели в реальность теплом и светом.
Ариосто развернулся на кончике крыла, и новое солнце вспыхнуло под ними, но не сумело их коснуться.
«Вниз».
«Понял».
В своем Дворце Габриэль применил самое мощное заклинание щита, какое только знал, и начал новое, заставляя Пруденцию плести его, пока он сам направлял силу, превращая сырую энергию в заклинание со скоростью, которой позавидовало бы большинство магов.
Четвертого удара не последовало.
Появилось время оглядеться; поблизости не нашлось источника силы.
Мир эфира был похож и не похож на реальность. Наверху оказалось очень пусто, Габриэль не чувствовал рядом других игроков и почти не чувствовал перепада силы. Все это существовало где-то еще, в более чем трех измерениях. Поскольку в реальности земля неслась ему навстречу, вероятности сходились со всех сторон.
У него не было времени обдумывать философские вопросы. Он сотворил поисковое заклинание Мортирмира, то, которое намеренно искало пустоту.
На этот раз результат показался однозначным. Точнее, вероятность показалась очень высокой. Сначала на него напал убийца, а потом он скрылся за завесой очень тонких манипуляций с эфиром.
По крайней мере, так это выглядело.
В реальности Габриэль натянул поводья Ариосто — физически и метафорически, и крылья огромного зверя ударили по воздуху, замедляя спуск. Они оказались примерно на пол-лиги выше леса. Габриэль наклонился через седло и бросил очень грубую золотую молнию.
Однажды, когда Габриэль был очень юн, он прятался от братьев, которые, как обычно, мучили его. Или, возможно, он их мучил. Это не имело значения. Он убежал в конюшню, а потом в подвал, где хранилось зерно для коней на зиму. Там он споткнулся о мешок, и из него высыпался целый ковер мышей. Их были сотни или даже тысячи.
Он тогда стоял не в силах
