Что самое важное, вернусь к учебе. В спорт пока нельзя, но такими темпами и туда я вернусь гораздо раньше, чем прогнозировали.
Все решаемо. Абсолютно все. И вопрос с универом я постараюсь уладить, когда отец остынет. Главное, не нарываться сейчас больше.
Интересно, кто приедет быстрее, ортез или Эля? Надеюсь, первое. Хочу встретить ее, стоя на обеих ногах и обнять… Только она с надзирателем в виде бабушки и потискать любимую малышку не выйдет.
– Северов, ты чего тут стоишь? – ко мне подходит медсестра.
– Видом любуюсь. А что мне в палате делать? Смотреть, как мужики кроссворды часами разгадывают?
– Пойдем. Там привезли твои запчасти, – смеется она.
– Так быстро?
– Да у них склад недалеко от нас. Там красота такая. Пойдем, тебе понравится.
Не знаю, что может быть красивого в трости, но я послушно иду в процедурку. Врач уже ждет. Устраиваюсь на кушетке и просто закрываю глаза, позволяя специалистам делать свою работу. Ортез и правда прикольный, темно-синий, довольно удобный. А трость…ну блин. Она и в Африке трость. Черная палка с ручкой для удобной опоры.
– Согни колено. Только без фанатизма, плавно, – командует врач.
Подчиняясь, аккуратно двигаю ногой. Морщусь. Больно.
– Нормально, – дает заключение лечащий. – Держать тебя здесь не буду. Сейчас отцу позвоню, скажу, чтобы забрал. Расхаживаешься аккуратно. Не носишься, по лестницам не бегаешь. Дату следующего осмотра напишу в выписке. Понял меня, Северов? – строго.
– Понял. А отцу можно не звонить. Бабушка сейчас должна подъехать.
– Я отчитываюсь перед твоим отцом. Иди пока в палату. Не мозоль глаза.
Аккуратно хромаю по коридору, привыкая к новым атрибутам. Дохожу до палаты, но войти не успеваю. Дверь отделения открывается. Приехали бабушка с Элей.
Как дурак, стою, улыбаюсь во все тридцать два. У Этель мило розовеют щеки, а Маргарита Антиповна, как всегда, сама строгость и серьезность. Внимательно смотрит, как я стою на обеих ногах. Пока так себе стою, но это пройдет.
– Меня выписывают, – сообщаю им.
– Ура, – шевелит губками Эля.
В палату заходим все вместе. Я сажусь на кровать, Этель тащит табуретку, на нее садится бабушка, а моя малышка устраивается прямо на тумбочке у кровати, отодвинув подальше кружку, мобильник и книгу. Незаметно скольжу рукой по простыне, прикасаюсь к ее пальчикам. Бабушке не видно, а я делаю вид, что мне так просто сидеть удобнее.
Нас спасает отец. Он звонит «любимой» теще, чтобы та меня забрала. Бабушка вынуждена нас оставить и пойти к врачу.
– Иди сюда, – тут же тяну Этель на себя, наплевав на соседей по палате.
– Тёма! – шипит и ерзает на моем здоровом бедре.
– Тихо ты, – кусаю ее плечо. – Дай посмотрю, – отворачивается. – Эль, сейчас опять укушу! – и тут же снова впиваюсь зубами в нежную кожу прямо через форменную белую рубашку.
– Ай! – крутит головой, волосы улетают за спину открывая лицо.
Ловлю его пальцами за подбородок, держу и внимательно всматриваюсь в следы на щеке. Тихо матерясь, осторожно веду пальцами по красной полосе и синяку.
– Больно?
– Нет.
– Дома пожалею тебя, – быстро целую ее в щеку и успеваю аккуратно столкнуть с себя прежде, чем в палату войдут бабушка и лечащий врач.
Нам отдают выписку, рекомендации, справку для лицея и все! Можно с концами ехать домой. Не получилось у отца сбагрить меня в больничку надолго. Вещи я толком не разбирал, так что собрался быстро.
На лифте спустились на первый этаж. Вышли на улицу, сели в машину. Дамы назад, а меня вперед на сдвинутое сиденье, хотя в этом нет теперь необходимости. Бабушка делает все, чтобы мы с Элей держались друг от друга подальше.
Я никогда так не хотел в лицей, как сейчас! У меня аж пальцы подрагивают от нетерпения появиться там с Этель и указать на место Калужскому. Пусть только попробует подкатить к ней при мне. Да и решить вопрос со спором теперь проще, надо только все правильно организовать. Я хочу, чтобы моей девочке все понравилось.
Кусая губы от предвкушения, забираю свою сумку из багажника. Несу ее сразу на второй этаж в свою комнату. При подъеме по лестнице в колено стреляет новыми приступами боли. Они не критичны, я спокойно пережидаю и идут дальше. Мне совершенно плевать, что это не нравится бабушке. Сам отдал распоряжение домашнему персоналу перенести все снизу обратно ко мне.
Перед ужином мы с Элей устраиваемся в столовой с учебниками. Смеемся и никак не можем сосредоточиться на заданиях. Все настроение портит отец, появившийся в компании Ники. Эля тут же меняется, закрывается, ее глазки гаснут.
– Рад, что мы, наконец, снова собрались за одним столом, – говорит отец занимая свое место.
– Извините, – поднимается Эля обняв обеими руками учебник английского, – я себя не очень хорошо чувствую. Есть совсем не хочется, лучше пойду к себе, чтобы не мешать.
Хочу пойти за ней. Она кидает на меня предупреждающий взгляд и сбегает. Это из-за матери, я понимаю. Ника недовольно поджимает губы.
– Знаете, – спокойно собираю тетради со стола, чтобы персонал мог расставить тарелки. – моя мама никогда не позволяла себе поднять на меня руку, а я пацан. Мне есть тоже перехотелось. Противно, – кривясь от пренебрежения к женщине своего отца, поднимаюсь со стула.
– Артем, – спокойно зовет папа, – ты прав. Это был перебор со стороны Ники. Она обязательно извинится перед девочкой. Правда же? – смотрит на жену, в глазах которой нет ни грамма раскаяния.
– Вот тогда, возможно, у меня тоже появится аппетит. А пока извини, отец, но сидеть с ней за одним столом я не стану!
Ухожу. Он не останавливает, потому что я прав, черт возьми! И он это знает! На взводе резво поднимаюсь к себе, бросаю книги на кровать и сразу иду к Эле. Она стоит на балконе облокотившись на перила. Подхожу сзади, обнимаю. Спокойно позволяет, расслабляется, откидывает голову мне на плечо.
– Ты зачем ушел? Я отсюда слышу, как урчит твой желудок, – тихо смеется она.
– Мы с тобой потом спустимся и поедим нормально, после них. Как я мог тебя тут одну оставить? Кстати, Этель Шерро, ты пойдешь со мной на свидание в субботу?
– Ого, как официально, – задирает голову и смотрит на меня.
– Пойдешь? – кладу ладонь на ее
