в Соломбале возникнут какие-нибудь проблемы – смело к нам, ребята, мы всех уроем за вас, случай чего.
В итоге, на все деньги, то у нас были, мы приобрели 12 бутылок портвейна, и одну поллитровку водки нам задарил коллектив. С нас не стали брать двойную цену, отчудили всё по себестоимости. Вот на что способна великая сила искусства!
– Клёвые вы парни, хоть и волосатые, а молодцы!
Несколько стаканов водки перевели нас на автопилот. Счастливый такой, автопилот. Бандиты проводили нас до самой остановки такси, поймали нам машину и приказали водителю довезти нас до самого подъезда в целости и сохранности. Последовало трогательное расставание, с клятвами в вечной дружбе.
За время пути в центр мы с Олегом осушали бонусный пузырь водяры, презентованный нам соломбальскими аборигенами, приговаривая: какие же всё-таки классные ребята – эти соломбальские аборигены, и как здорово, что мы всё-таки к ним поехали. О тех, кто нас ждет, мы и думать забыли. Подъехали, попрощались с таксистом. Лифт уже, естественно, не работал, но мы влетели на девятый этаж, словно на крыльях и принялись неистово звонить и барабанить в дверь… сначала тишина, мы переглянулись и тут услышали за дверью какое-то шевеление. Щелкнул замок… в коридоре стояли буквально все, кто находился в квартире, лица белые… немая сцена. Будто мы явились с того света – восставшие из ада – счастливые, пьяные, лица красные, а изо всех карманов торчат донышки, горлышки зелёных бутылок. В сумку всё не помещалось, и мы старались напихать в себя поплотнее, чтоб не приведи судьба, не забыть чего в машине.
Прошла так минута, две или три, но потом все разом заржали, запрыгали, заобнимали, затискали, в общем… так бы, наверное, встречали космонавтов, вернувшихся с Венеры. Но нам, честно говоря, уже было всё равно – с чувством исполненного долга мы ввалились… и всё. Все наши ресурсы были исчерпаны и всё веселье, которое тут же началось и, наверное, долго ещё не кончалось, прошло мимо нас. Словно порубанные витязи мы рухнули оземь в барабанной комнате на предварительно расстеленные матрацы. Нас укрыли пледами, положили под головы декоративные диванные подушечки, но мы этого уже не слышали, так как спали мертвецким, а может детским, а может даже богатырским сном до самого утра. Мы не слышали, что происходило за стеной, не слышали, как разгоряченные музыканты включили глубокой ночью аппаратуру и принялись неистово её использовать; не слышали, как барабанщик продрался сквозь нас к барабанам, и простучал свой ординарный сет; не слышали приезда двух нарядов милиции…
Продрав глаза, долго соображал, где я, и кто рядом. Выяснить это попытался наощупь. Что-то сильно мешало… в попытке проверить, кто рядом со мною, наткнулся на что-то совсем твёрдое… Олег ошалело открыл глаза и принялся ими вращать, разбуженный моими изысканиями, и, не понимая, где он, кто с ним, и сколько времени – день или ночь. Он привстал, узнал меня,. и его вращающиеся глаза встали в ступор, увидав в моих руках нечто совсем невообразимо невозможное… одну бутылочку какая-то заботливая, нежная и ласковая рука предусмотрительно положила мне под подушку, и я держал её в руках.
– Откуда? Кто принес?? – ошалело вопросил меня Олег. Его дыхание участилось… оно и понятно: Рауткин постоянно проживал со своей семьей на Украине, и никак не мог привыкнуть к тому, что в Архангельске царит всеобщая алкогольная жажда.
ГЛАВА 9, ЧАСТЬ 1: «СВОБОДЫ ЗАХОТЕЛИ»
Наступил 1989 год. К тому времени в наш состав влился новый барабанщик Юра Кораблёв из группы “Аутодафе” вслед за басистом Андреем Лукиным, перешедшим к нам незадолго до описываемых событий. Всё это время мы болтались по городам и весям, играя нашу, порядком поднадоевшую уже программу, и чувствовал я: заездились мы, замотались… хотелось новых каких-то происшествий.
С момента записи последнего альбома прошло уже четыре года. Новый материал естественно поднакопился, и его было уже достаточно, чтобы приступить к новой записи. К тому же фактически утвердился лучший во все время, как я сейчас понимаю, состав “Облачного Края”, самый сильный и полноценный – пять человек. В этом составе мы и стали потихонечку в Архангельске репетировать новый материал. Точки своей, студии в Архангельске мы не имели, поэтому работали где могли.
Сказать, что “мы придумали альбом и поехали его записывать” было бы неправильно – основная работа над аранжировками всегда велась в студии – непосредственно при записи – однако новый материал уже принимал форму – она уже округлилась и с каждым днем становилась более выпуклой и просилась уже на магнитную ленту. Я позвонил в Ленинград и доложил Андрею Тропилло о наличии новых песен.
– “Ну наконец-то” – только и молвил он – “приезжайте скорее!”
Тропилло осваивал новое помещение на Большом проспекте Петроградской стороны, принадлежащее Институту психоанализа – есть и такой в Питере – уж не знаю, какими правдами и неправдами это Андрею удалось, сто пятьдесят квадратных метров под самым чердаком на четвёртом этаже – для студии это было “выше крыши”. Только не всё к тому времени там было до конца оборудовано, но Андрей предложил опробовать именно нам, и мы отправились в путь без колебаний.
Приехали вчетвером, без Рауткина – предполагалось вызвать его с Украины непосредственно для записи вокала, уже ближе к делу. Студия и впрямь оказалась совсем не готова к работе: к пульту был подключён один единственный стереомагнитофон, а многоканалка AMPEX, сердце студии на протяжении последующих десяти лет, одиноко стояла в сторонке, замотанная в транспортировочный полиэтилен. Мы попробовали что-то записать, показали материал – совершенно сырые наброски – и отправились домой, думать дальше…
Андрей, к тому времени, стал директором ленинградского филиала фирмы “Мелодия”. Его единогласно выбрал на эту должность творческий коллектив легендарной корпорации, с целью выведения “империи” из кромешной экономической астмы в светлое демократическое будущее. Никто ведь Кобзона и Магомаева уже не покупал, и Андрей принял решение выпустить все легендарные пластинки легендарных групп с абсолютно новыми оформлениями: Beatles, Led Zeppelin, Deep Purple… нам тоже досталось! Но, будем по порядку. Студия на Петроградской совершенно была не готова, но это было к лучшему
Большая студия Мелодии, на основе самого новейшего оборудования на тот момент, занимала здание Лютеранской церкви. Аналоговый комплекс с двумя 2х и одним 24х канальным магнитофоном “Studier” и 48-канальным пультом вкупе с огромным церковным залом – всё это нас ждало, помигивая своими светодиодами.
Пользуясь своим
