знала, что придется покинуть Саркен. Ты уже знала, какая жизнь тебя ждет. Нас свела судьба, нас свели твои видения. Ты слушала духов. И вот мы здесь, куда так стремились.
Глава 14
Они взошли на помост, крышу которого украшали цветущие лианы. Их малиновые цветы источали резкий сахарный запах. Объединять их сердца по обычаю должна самая старшая в роду невесты. Это была тетка Фриды. Жесткие седые волосы соломенной копной стелились до колен. Серо-голубыми острыми и серьезными глазами она смотрела на них из-под морщинистого лба. Крылья ее крючковатого носа совсем не двигались, плоские губы были плотно стиснуты, словно той не требовался кислород для существования.
В лучах солнца глаза тетки Инит сверкали, как серебро или звездная пыль. Создавалось впечатление, что живет она за счет древней энергии и потому не дышит. Голову ее покрывал венок из упругих темно-синих веток. Худое тело обволакивало яркое оранжевое платье с черной вышивкой внизу с непонятными Конраду письменами. На босых ногах виднелись татуировки в форме переплетающихся линий, средикоторых кружили, будто в клетке, вороны. На щиколотках висели браслеты из красных бус. В руках тетка держала кинжал с вырезанным узором глаза на рукоятке.
Все остальные стояли в форме полукруга, освободив по центру тропу для прохода жениха и невесты. В первых рядах наёмник увидел друзей. Иорик располагался между Амелией и Бригидой. Он улыбался во все свои кривые зубы и, судя по всему, уже успел пригубить где-то праздничной настойки. У аливитянок строго запрещено пить алкоголь в Саркене. Но в свадебные дни они открывали крепкие напитки из диких ягод.
Поэт был одет в чистую белую рубаху, куда он сверху подшил фиолетовый цветок. Под мышкой тот держал белую шкатулку из дерева. Улыбка его действовала заразительно и на самого Конрада. Он кивнул ему в знак приветствия. У Бригиды вид был немного спокойнее, но она тоже пребывала в приподнятом настроении и подмигнула им с Фридой. Ее непослушные темные волосы с большим трудом заплели до этого в тугую косу вокруг головы и украсили шпильками с розовыми бусами. Девчушка держала большой букет из белых эустом.
Амелия же хранила каменное выражение лица. Взгляд ее выдавал полнейшую скуку. Кому-то удалось выпрямить ее вьющиеся локоны, и теперь рыжие волосы пышными ровными складками обрамляли голову и шею, ниспадая на грудь. Губы были накрашены красным цветом, брови и ресницы — коричневым. Ей очень шел макияж. Но вкупе с прямыми волосами выглядела она слишком властно и строго. Кудри все же придавали ей мягкость и воздушность. Хотя может, это и к лучшему, что сейчас внешность подчеркивала ее настоящий характер. Так при одном взгляде на нее сразу видно, с кем имеешь дело. На ней сидело обтягивающее темно-серое хлопковое платье. Оно хорошо сочеталось с оттенком волос. Бэбкок то и дело косился на нее, стараясь делать это незаметно, но от Конрада скрыть это не удалось. Он улыбнулся, догадавшись о чувствах друга.
Когда они с Фридой поднялись на помост к Инит. Та вручила Фриде нож. Аливитянки забили в барабаны. По обычаям невеста должна освежевать тушу льва. Из зубов и когтей та делает ожерелье будущему мужу. Из правильно подготовленной шкуры девушке затем придется вышить супругу жилет или куртку.
Руки Фриды были в крови и одежда тоже. Когда она закончила и отдала шкуру для выскребки и сушки аливитянкам, то вновь подошла к наемнику.
— Ну, вот, а ты хотела нарядно одеться. Все равно перепачкалась вся, — заметил ей на ухо Конрад.
— Замолчи, — огрызнулась воительница.
Инит отстегнула с пояса другой кинжал и попросила их ладони. На кисти Фриды наёмник заметил, что та тоже сделала татуировку с надписью. Порезав им тетка, она попросила тех приложить руки, соединив кровью свои узы. Наступил момент клятв. Конрад прокашлялся и взглянул на Иорика. Друг понял, что он растерялся.
Но наёмник уже вновь глядел в глаза Фриде:
— Родная, я… Я хочу лишь сказать, что ты… Что я… — она ощутила, как его пальцы нервно задрожали. — В общем, мы всегда будем вместе. Потому что я люблю тебя.
Наступила тишина. Все думали, что Конрад добавит что-то еще, но он, покраснев до ушей, с невозмутимым видом окаменел. По лицу воительницы пробежала улыбка. У нее самой начали розоветь щеки. В горле встал ком, но она все же надавила ему за запястье и прошептала:
— Это клятва. Поклянись.
— Да… Я клянусь, что всегда буду о тебе заботиться.
— Что ж… Ладно, — она вздохнула и приступила к своей импровизированной речи. — Конрад, я клянусь, что всегда буду рядом. И клянусь, что буду стараться изо всех сил не убить тебя.
Бригида едва сдержала смешок, как и родственницы Фриды. Наёмник же от её слов опешил. Она продолжала:
— Клянусь, что всегда буду занозой у тебя в одном месте. Клянусь, что не стану сидеть у семейного очага, послушно готовя тебе обед. Клянусь, что если изменишь мне с другой, то убью вас обоих. Я люблю тебя, Конрад. На этом все.
Даже на серьезном и строгом лице Амелии края губ поползли вверх.
Наёмник прижал к себе Фриду. Они слились в долгом поцелуе. Толпа озарилась радостными криками и хлопками. Их принялись забрасывать кукурузными семенами. Бригида подбежала первой, и чмокнув молодоженов в щеки, вручила букет Фриде.
— Клятва была превосходной! — прощебетала она ей при этом.
— Да, спасибо, Бригида.
Бэбкок перехватил их перед тем, как все усаживались за длинный, сколоченный наспех стол, уставленный ароматными блюдами.
— У меня для вас есть небольшой подарок. Я старался сделать сам, но мне все же в конце немного помогли с украшением, — он раскрыл коробку и вынул широкий семиугольник из дерева, покрытый лаком и украшенный жемчугом, изумрудными перьями и костями птиц. — Это оберег от злых духов. Мне рассказали о таких местные. Повесите его у себя дома, когда тот появится, или над кроваткой малыша, когда боги вам его пошлют.
— Спасибо, Иорик, — Фрида обняла его. — Он очень красивый. Так я все еще тебе не нравлюсь?
— Уже давно нет. Ты говоришь порой злобные вещи, но ты всегда совершаешь добрые поступки. А это уже многое говорит о тебе, как о человеке. Так что мир, сестра? — он протянул ей руку.
Из глаз аливитянки покатились слезы радости, сверкающие, словно алмазы.
— А вот ты, Конрад, сказал просто отвратительную клятву, — повернулся к нему Бэбкок. — Уж на своей-то свадьбе я думал, что ты будешь куда многословнее и трогательнее.
— С каких это пор ты перешёл на её сторону, — удивился наёмник.
— Она теперь
