Книга Гризли в белых носочках - Дарья Донцова

с бейсбольной битой в руке маячит авторитарная мамаша, которая с помощью этого спортивного инвентаря воспитала удобного для себя мальчонку. А я считаю, что «отлично» получают не за умение пользоваться носовым платком, не за знание того, что рыбу не едят с помощью обычного ножа, и не за неконфликтность и уважение к пожилым.

– За что тогда?

– За умение спокойно, без скандала и употребления нецензурной лексики отстаивать свою позицию и не быть таким, как мужик из анекдота советских времен, которого решили сделать директором завода и вызвали к большому боссу. Тот начал прощупывать кандидата на сладкое место и среди прочих задал ему вопрос: «Ваше отношение к линии коммунистической партии Советского Союза?» «Изменялся вместе с линией», – ответил дядька. На мой взгляд, Подушкин такой. Он воспитан, вежлив, кое-что понимает в сыскном деле, но, полагаю, наш гость – конформист. Отстаивать свою позицию не станет.

Послышался тихий смех, потом голос Эммы:

– Ты очень любишь людей… Мы ему рассказали то, что многие в Яичном знали. Старшее поколение почти все поумирало, а у детей искаженные сведения. Кто-то из них где-то что-то от кого-то когда-то слышал. Начни Подушкин говорить с выросшими ребятками, а то и с внуками очевидцев прошлых событий, он мог бы утонуть в море выдумок. Мы ему сказали правду, для детектива это огромная удача… Но про личность из Александровки промолчали!

– Кое-что утаили! – согласилась Матрена. – Но он ищет донора для больного ребенка. Это меня волнует. Что, если мальчик умрет? Я потом стану мучиться, что не дала ему нужные сведения. Вдруг человек из Александровки идеально подойдет?

– Сомнительно, что Иван скажет нам о кончине больного. И мы с тобой владеем чужой тайной, не имеем права болтать!

– На кону жизнь ребенка.

– Ты твердо уверена, что лицо из Александровки поможет? Вот на сто процентов?

– Нельзя ни в чем быть уверенной на все сто, – пробормотала Матрена. – Но ребенок, похоже, совсем плох!

– Ребенок, ребенок… Учитывая все обстоятельства, Господь, наверное, решил обрубить гнилую человеческую ветвь. А мы пойдем против его решения.

– Неведома нам воля Божья, – заметила Матрена. – Неспокойно-то как на душе…

– И вот еще! – оживилась Эмма. – Смотри, что в Интернете написано! Открыла, читай.

– «Стать донором костного мозга может любой здоровый гражданин в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет». Значит, лицо из Александровки не подходит, – отметила Матрена. – Но, учитывая информацию, которой оно точно владеет, может помочь в поисках донора.

Диалог оборвался.

– Батарейка села, – пояснил Боря.

– Неудачный момент она для отключения выбрала, – пожалел я.

– С одной стороны, да, с другой – нет. Телефон лежал на столе?

– Да, – кивнул я, – у моей чашки. «Айфон» мне отдали перед уходом.

– А экран тогда уже погас и не отреагировал, когда вы телефон взяли. Скорее всего, женщины решили, что вы выключили его перед тем, как пойти в туалет, у них не возникло мысли, что телефон работал на запись в момент их откровенной беседы. Александровка!

Боря забегал пальцами по клавиатуре, а во мне вспыхнуло любопытство.

– Интересно, кто там живет?

Потом я принялся рассуждать вслух:

– Вроде Никита скончался. Но останки, которые нашли в лесу, были в таком состоянии, что их невозможно было опознать. Личность установили по найденному при трупе паспорту. Но это старый трюк. Документ подкладывают к чужому телу, которое родным не покажут. Да, положено сделать экспертизу, но иногда под шорох красивых купюр про нее «забывают». Может, старший брат Леонида жив, поселился в Александровке? Федор умер в младенчестве, в смерти ребенка родители обвинили Никиту.

– Никаких сведений о старшем мальчике не обнаружил, – сказал Боря. – А в наше время человек не способен стать невидимкой. Соцсети…

– Я вот не веду их, – быстро заметил я. – И если паренек, например, ушел в монастырь, то никаких его следов в Интернете мы не найдем!

– Вспомним, что знаем. В том, что Маргарита Николаевна Шмиллер скончалась, сомнений нет. И матушка ее Евдокия Никифоровна с той же фамилией покойная, она на кладбище в родном селе. Петр Огоньков тоже на том свете, вместе со своей любимой Дусей похоронен. Хотя лучше сказать наоборот. Петр скончался раньше, Дуся его на короткий срок пережила. Вдова хоронила мужа, а не он ее. Женщина тогда приобрела два места. Не супруг принимал решение, где ему упокоиться.

– Очень хочется узнать ответ на вопрос, кто живет в Александровке, – пробубнил я. – Какой информацией владеет, чем способен помочь в поисках донора.

– Предполагаю, этот человек состоял в родственных или дружеских отношениях с кем-то из покойных членов семей Светловых и Шмиллер, – ответил Боря.

– Поеду завтра в Александровку, – решил я. – Боря, сколько до нее километров?

Помощник посмотрел в ноутбук.

– Триста тридцать три.

– По какой дороге? Путь неблизкий, но можно за одни сутки обернуться.

– Простите, Иван Павлович, триста тридцать три не километра. Это количество одноименных населенных пунктов разных размеров по всей России.

– Триста тридцать три Александровки? – опешил я.

– Именно так, – вздохнул Боря. – Такая есть в Московской, Самарской, Саратовской, Оренбургской, Тамбовской, Ростовской и других областях. Если учесть, что мы понятия не имеем, кого ищем, даже мужчина это или женщина… Единственное, что об этом человеке известно – он старше сорока пяти лет, поэтому не может стать донором. На поиск уйдут годы. Похоже, мы въехали в тупик!

– Ребенка жаль. Может, вернуться к Эмме, дать ей послушать запись и потребовать объяснений?

– Сомневаюсь, что добьемся успеха, – возразил Боря. – Женщины не захотят назвать этого человека.

И тут раздался звонок в дверь.

– Леонид пришел, – сказал Боря, встал и направился в коридор.

А я остался сидеть в кабинете. На меня напала давящая усталость. Захотелось лечь на диван с книгой, забыть о всех делах, просто перелистывать страницы чего-то несерьезного, не заумного, не познавательного. Мне бы подошло любое произведение из жанра развлекательной литературы, чем проще и глупее оно окажется, тем лучше. Удивительно длинный сегодня у меня день. Утром уехал в пять к Эмме, приехал к завтраку, в обед вернулся домой. Сейчас еще не поздний вечер, а у меня сил нет.

Послышался звук шагов. Я быстро надел на лицо улыбку и постарался придать себе уверенный вид.

Глава двадцать девятая

– Вы же не бросите поиски? – в панике осведомился Леонид.

Стало понятно, что у мужчины вот-вот сдадут нервы, поэтому быстро ответил ему:

– Нет, конечно. На данном этапе появилась тонкая ниточка надежды. По непроверенным пока данным, в одной из деревень России живет человек, который, возможно, подскажет, кто способен стать донором.

– Вы уверены насчет донора? – встрепенулся Леонид. – Он родственник?

– Точных данных об этой личности нет, – повторил мои слова Борис. – Но мы подслушали разговор, в котором данная личность упоминалась с комментарием «может помочь».

– Скорее назовите имя и адрес! – потребовал отец больного. – Помчусь туда, упаду в ноги! Заплачу, сколько потребует! Продам квартиру, душу дьяволу!

– У нас пока нет адреса, – признался я. – Знаем лишь, что с большой