скандала с Диверсати я надеялся на более благоразумное поведение.
Тристан выглядел пристыженным, а я злой. И это неудивительно. Даже при более свободных нравах Скандарии Фауст прогнулся под натиском моего отца. Хотя по его лицу было ясно, что он доволен увиденным.
В тот момент отцы напомнили мне королей из мультфильма о спящей красавице. Один высокий и худой, другой низкий и стремительно набирающий вес. Важно отметить, что я не склонна к полноте.
Отец распорядился, чтобы меня вернули в мои покои и ограничили встречи с принцем. Он объяснил, что подобные ситуации могут негативно сказаться на моей репутации.
Я подавила свою злость и, наконец, поговорила с отцом. Я высказала свои пожелания относительно наказания для леди Диверсати. Её сына недавно отправили на границу, и она была расстроена сильнее обычного. Даже в одежде я сменила яркие цвета на более спокойные, чтобы выразить своё горе.
Отец долго и настойчиво убеждал меня, что идея направить часть семейного состояния на благотворительность неразумна.
— Это всё равно что отрубить ей голову, — говорила я, имея в виду благотворительность, и отчаянно спорила с отцом. — Твои подданные едят последний хлеб без соли, не могут обогреть свои дома и не имеют возможности давать детям образование. Что из них вырастет? А ведь это наш рабочий класс! Какие из них получатся архитекторы? Учителя? Врачи, в конце концов? И кто защитит моих детей, если на них тоже начнут нападать? А они начнут.
Я приводила разные аргументы, но отец был непреклонен.
— Война закончилась. Людей ждёт мирное время.
— Оно уже как две недели наступило. Однако это не помешало врагам меня отравить.
— Фрея, люди должны сами научиться помогать себе. Вспомни, твой прадед активно занимался повышением уровня знаний и лекарского дела в стране. Он почти разорил казну, преследуя эту цель. Настроил школ, академий, привлёк иноземных учителей. А тут неожиданно начались набеги кочевников, которые жили на землях Устилады. Тогда они были разрозненными городами.
Я слушала его, пытаясь переварить информацию. Точнее, я всё прекрасно понимала и даже догадывалась, к чему привела такая внутренняя политика.
— И что потом?
— А потом в казне не осталось средств обеспечить безопасность наших границ. Наёмники стоили даже дороже обычных гвардейцев.
— Чем закончилось?
— Закончилось тем, что мать-богиня отвела беду, когда один из кочевников решил объединить города, назвав их Устиладой. И там начались междоусобицы. К слову, это было имя его первой жены.
— В Устиладе узаконено многожёнство? Фу, как это пошло.
— Вовсе нет, она умерла. Эпидемии там были обычным делом. Выживали сильнейшие.
Отец встал из-за стола, обогнул его и остановился за моей спиной.
— Спасибо за краткий курс истории. Но это другое. Казна не будет тронута. Небольшие вложения не разорят их семью. Да, по самолюбию это ударит, но своей смертью она не принесёт пользы, а так все будут в выигрыше.
Я встала рядом с отцом. Он выше меня, но так близко к нему я не стояла. Он показался мне резко постаревшим и очень уставшим. Власть может опьянять и медленно высасывать жизнь. Это хуже наркотика. От него можно найти лекарство, а от давления золотого венца спасает только смерть.
— Отец, ты боишься повторить ошибки своих предков, но ведь ошибки совершают все. И ты тоже.
— Быть королём — большая ответственность, Фрея. И иногда приходится чем-то жертвовать.
— Пожалуйста, отец.
Отец грустно вздохнул:
— Хорошо. Говоришь, плохи дела с отоплением?
— Да.
— Мы переводили большие суммы на благо деревень и городов. Я разузнаю, куда делись эти деньги, и если найду виновного, прикажу освежевать его на месте.
Фу, как кровожадно.
— А что с моей просьбой касательно наказания Диверсати?
Отец грустно вздохнул. Он хорошо знал о делах этой семьи. Только вот что останавливало его от расправы, остаётся вопросом. Да это и не важно. Кажется, я дала уверенный толчок к отцовскому решению.
Через несколько минут слуга привёл леди Диверсати. Отец уже сидел в своём глубоком кресле. Локти его лежали на столе, а подушечки пальцев были прижаты друг к другу, изображая мостик.
Не знаю, может, это поза отца была особенно угрожающей, но, когда пеструха вошла, то перепугалась и тут же поклонилась так низко, что мне на секунду показалось, что громоздкое колье на её шее перевесит её и она свалится ничком на пол.
— Моя дочь вынесла тебе приговор, Женева. Часть имущества твоего мужа будет направлено на благотворительность. В первую очередь на улучшение школ для детей простолюдинов, а также одной из академий недалеко от Тейта.
— Но, Ваша светлость… Как же… Откуда…
— Если не можешь себе позволить заняться благим делом, палач всегда к моим услугам. Решай, — отец откинулся на спинку кресла. Он обещал мне не казнить её, но лёгкий блеф во имя благого дела ещё никому не мешал.
Смотрю на пеструху, а та сначала побледнела, потом покраснела. Посмотрела на меня испепеляющим взглядом, будто это она здесь дочка Камы, а я самозванка. Я лишь хмыкнула и отвернулась, залюбовавшись портретом отца, изображённого в металлических доспехах и белом плаще. На ткани была нарисована птица с широко раскрытыми крыльями и запрокинутой головой, да настолько яркая, что напоминала языки пламени.
— Но почему именно академия при Теите? Ведь она работает лишь на треть.
— Потому что здание нуждается в перестройке, — отвечаю я, даже не поворачивая головы к собеседнице. Боюсь, если посмотрю на неё, то начну злиться.
— Но ведь других академий вполне достаточно, чтобы обучать молодёжь.
Вообще, это была идея отца, я лишь просила за детей и их базовое образование.
Всё-таки вынужденно оборачиваюсь, картинно закатывая глаза. Мне приходится объяснять элементарные вещи.
— Как вам известно, ваша попытка выдать меня замуж за вашего сына провалилась, а значит, я по-прежнему невеста Его Высочества Тристана. Это ведёт к сотрудничеству государств, а значит, возможен обмен адептами. Насколько мне известно, действующие академии переполнены. Так куда же нам принимать новые молодые умы?
Хотелось бы что-то сказать о гильдиях, но я недостаточно компетентна в этом вопросе.
— Я поняла вас, Ваше Высочество. Я немедленно напишу об этом мужу.
— Это лишнее. Ваш сын уже привёз приказ моего отца, согласно которому я могу дать вам любое наказание. Уверена, он будет рад, что его дорогая супруга осталась жива.
— Непременно, — пролепетала леди Диверсати, словно сомневаясь в этом.
— Можешь идти, — обратился ко мне отец, а сам достал бумагу и перо и взглядом указал пеструхе на кресло напротив своего стола. — Женева, обсудим детали.
Глава 13
Весь остаток дня я сталкивалась со сплетнями о моём покушении,
