я сказал:
— Как придём домой, напомни, пожалуйста, про минихолодильник. Действительно вещь нужная. Расскажу о ней начальству, глядишь, и сделаем для тружеников доброе дело. Только бы об этом не забыть.
— А ты прямо сейчас и расскажи ему.
— Кому?
— Своему начальству. Оно, кажется, к нам идёт, — сказал друг и мотнул головой в сторону пристани.
— Сюда? — не понял я и посмотрел в ту сторону, куда кивнул Федя. Тяжело вздохнул и прошептал: — Легки на помине.
И действительно, к нам приближались две статные фигуры, в которых легко угадывались Мячиков и Лебедев.
Кравцов, лежавший неподалёку, встал и пошёл им на встречу.
Они пожали друг другу руки, и подошли к нам.
— Ну, молодёжь, отдыхаем? — сказал замминистра, который в брюках, рубашке с длинным рукавом и шляпе смотрелся рядом с морем крайне аномально.
Впрочем, как и мидовец, который тоже был одет не совсем по-пляжному.
— Типа того, — сказал я и, показав на пустой лежак, произнёс: — Присоединяйтесь. Позагорайте. Сегодняшняя погода и горячее Солнце этому вполне способствует.
— Некогда нам загорать, Васин. Работать надо, — сказал Лебедев, присел напротив, чуть подвинув Федю, и, подавшись ко мне, произнёс: — Мы получили ноту от наших немецких коллег. Нам надо с тобой серьёзно поговорить.
Глава 22. Безделье
— Ноту? И что они хотят сыграть? — съязвил я, а затем чуть подумал и добавил: — Или они свои ноты хотят дать нам?
— Прекрати хохмить, — поморщился Лебедев и, посмотрев на Федю, произнёс: — Молодой человек, нам с Вашим другом необходимо приватно переговорить. Оставьте, пожалуйста, нас на пять минут и сходите, поплавайте в море.
Федя покорно встал, но я его остановил.
— Пусть останется. Он теперь моя правая рука и во всех делах будет мне помогать. Что же касается нот, то я так и думал. Ноты у них есть, но хотят они, чтобы играли мы. Так?
— Так! Но отнесись к этому серьёзно!
— Серьёзно? Ну, попробую. Так о чём будем говорить?
— О проблемах — таких, как сложное положение у семейства Вебер, — сказал мидовец, посмотрел, как Федя в нерешительности топчется на месте, и просипел: — Да сядьте Вы уже. Чего маячите⁈
Тот покорно опустился на лежак.
— Не кричите на него! Он стеснительный парень и не привык к таким нервам. Ничего, обтешется, — заступился я за друга.
— Никто не кричит! Просто надо решить проблему, вот и всё!
— Никаких проблем у меня нет, а посему и решать нечего!
— У тебя нет. А у немцев есть! И нужна твоя помощь.
— Их проблемы — это не мои проблемы. Так что мне, в общем-то, абсолютно всё равно. Поэтому предлагаю этот разговор завершить, пока он не начался, — сразу же отрезал я, и прекрасно понимая, что сейчас меня будут грузить этими самыми проблемами, потёр глаза и с горечью в голосе добавил: — Не сыпьте мне соль на рану. Любое упоминание про заграницу ранит мне сердце.
Не удалось.
— Саша, прекрати паясничать и услышь нас: у наших немецких коллег сейчас сложная ситуация. Они просят нас им помочь, — вступил в разговор Мячиков.
— Помогайте. Я не против. Но меня оставьте в покое.
— Так не получится. Дело в том, что западные партнёры именно тебя просят им помочь.
— И что этим партнёрам надо на этот раз? Ещё разок жениться на ком-нибудь предлагают?
— Нет. Им и нам сейчас нужно другое. А именно — мы очень просим тебя пойти всем нам навстречу и разрядить сложившуюся непростую обстановку.
— Э-э, вы хотите сказать, что Вася должен разрядить международную обстановку?
— В общем-то да, — подтвердил мои измышления замминистра.
— Каким образом?
— Ничего сложного. Просто поговори с Мартой по телефону.
Я даже медлить с ответом не стал, а проскрежетал зубами и, замотав головой, категорически заявил:
— Нет! Не хочу!
— Но, Саша…
— Никаких Саш! Сказал: не буду! Значит — всё! И вообще — я же уже не раз просил меня больше с ней не ассоциировать. Она мне никто, и я не собираюсь с ней созваниваться или вообще хоть как-то контактировать.
— Васин, тебя не просят с ней встречаться. Просят просто сказать ей пару слов — не больше. Что ты ведёшь себя, как девица на выданье⁈ — недовольно пробурчал Лебедев.
— Если вы все забыли, то вы меня уже выдали, а точнее — женили, — взъярился я. — Это вы все убедили меня, что она беременна именно от моей персоны.
— Но позвонить-то хотя бы можешь? Просто скажи ей в трубку, что, мол, сейчас занят, и что приедешь, мол, через месяц-два. И всё. От тебя что, убудет? Пять минут разговора, и тема отложится на неопределённый срок.
— Конечно, Саша — минутное дело. Пока время пройдёт, а там, глядишь, и замять всё получится, — поддержав коллегу, пропыхтел замминистра.
— Полностью замять не удастся, — отверг эту идею мидовец. — Доподлинно известно, что в ФРГ разгорается очень серьёзный скандал. Дочь секретаря канцлера родила чернокожего ребёнка. Граждане страны находятся в шоке.
— Ай-яй-яй! Какое же нетолерантное общество. И куда катится мир? Ой-ёй-ёй! Нужно немедленно начать развивать там демократические институты, — съязвил я и невольно в душе посочувствовал Мотьке, на которую, очевидно, сейчас обрушится шквал негодования местных.
— Всё шутишь? А ведь нам не до шуток! Им сейчас действительно помощь нужна. На носу выборы канцлера. А тут такое ЧП!
— Посоветуйте им использовать этот момент в свою пользу. Пусть развивают дружбу и любовь между всеми народами и расами земного шара. А от меня отстаньте. Мой ответ — нет. Я не хочу вообще иметь никаких отношений ни с Мартой, ни с её семейством, ни с кем бы то ни было за границей. Я с ними порвал раз и навсегда!
Лебедев поморщился и, посмотрев на замминистра, произнёс:
— Я Вам говорил, что не получится. И что будем делать? От нас ждут решения.
— Попросим Сашу подумать ещё раз, — вздохнул Мячиков и обратился ко мне: — Хорошо, давай этот разговор пока отложим. Сейчас предлагаю решить другой вопрос: что будем делать с конкурсом режиссёров? Насколько я понимаю, ты отказываешься снимать новый фильм, чтобы представить его жюри?
— Я этого не говорил, — сказал я.
— Тогда как понять твой внезапный отпуск? Ничего толком не объяснил. А ведь работа идёт. В Москве декорации готовы. Съёмочная группа тебя ждёт, а ты даже сценарий ещё толком не показал. И более того — уехал сюда. Получается, что от конкурса ты отказался?
— Я уже сказал, что нет. Отдохну, приеду и сниму за пару дней. Время у меня есть. Как мне помнится, Вы мне говорили, что на съёмки были выделены два месяца. Так что успею.
— Но, Саша, чем быстрее ты снимешь свою новую картину, тем быстрее американец согласится на покупку двух других фильмов. И, следовательно, быстрее начнётся их прокат в мире.
— Ах, вот что вас интересует больше всего. Вам не мой фильм нужен, а лишь то, чтобы я уговорил Тейлора? Это возмутительно!
— Нам важны обе эти составляющие, — холодным тоном произнёс Лебедев. — Так что прекрати ломаться и скажи, ты будешь фильм свой снимать или нет? А если не будешь, то реши проблему с американцем — пусть займётся прокатом картин других режиссёров, раз сам ты не хочешь снимать.
Вообще-то, конечно, они были полностью правы в этом вопросе. Семейные дела это одно, а вот рабочие моменты — совсем другое. Валюта, она государству нужна, невзирая ни на что. Бизнес есть бизнес. Да и обещание я своё не хотел нарушать. Обещал снять новый фантастический фильм? Обещал. А значит, слово своё я должен был сдержать.
Перевёл взгляд с мидовца на море, вздохнул и, посмотрев на бывшего «тестя», поинтересовался:
— Подскажите, пожалуйста, сколько бюджетных денег осталось после монтажа декораций?
— Много, — ответил тот. — Точно не помню, но что-то около половины бюджета.
— Тогда давайте вот как поступим: Вы наймите транспорт и привезите все декорации сюда. Думаю, тех денег, что остались, на это вполне хватит.
— Но зачем?
— Мне тут нравится. Море в этом году тёплое. Купаться я люблю. Поэтому уезжать никуда неохота. Так что снимать свою картину я собираюсь именно здесь.
Сказать, что такая новость начальство очень удивила, это ничего не сказать. Оно, начальство, буквально обалдело, открыв рты от такой наглости.
Я же спокойно сидел и мило улыбался, ожидая, когда они выйдут из коматоза.
Первым очухался Лебедев.
— Ты, что, Васин, в тюрьму хочешь за растрату попасть?
— Да-да, Саша, таким делом обязательно заинтересуются ОБХСС, ведь изначально о том, что
