– Видят боги, я пытался все в этой жизни сделать правильно, – пробормотал Свортек невпопад, и голос его дрогнул. – По крайней мере хотел, чтобы все правильно сложилось дальше. Да?
Он резко повернулся к Шарке, впившись в нее черными глазами. Та растерялась, но все же прошептала:
– Да, мой…
Каркающий сухой смешок поглотил ее ответ.
– Ох, Шарка…
Разобравшись со шнуровкой, он распрямился и на несколько мгновений замер, уставившись в пол. Шарка тоже поднялась и оделась в свое замысловатое тряпье. Боль отпустила, тошнота притаилась где-то на уровне груди, но уже не тревожила. Она все наблюдала за Свортеком, пока тот стоял с полуприкрытыми невидящими глазами, размышляя о чем-то перед тем, как уйти. На нее, кажется, ему было совершенно плевать – и она выжимала из этих мгновений все, что могла.
Наконец кьенгар принял решение и медленно стащил с пальца крупный перстень с фиолетовым камнем. Перстень застрял на суставе, не желая покидать хозяина, но тот, сердито рыча, все же стащил его и положил в ладонь. Без перстня палец казался неестественно кривым и худым, словно кольцо обглодало его за долгие годы до кости.
– Пора отвечать за слова, – сказал Свортек сам себе и поднял взгляд, вцепившись им в лицо Шарки. Так она его ощущала: укус, удар, укол – болезненный и резкий. Затем приблизился к девушке с протянутой рукой. – Возьми.
– Что? – опешила Шарка. Свортек нетерпеливо дернул рукой, и грани грубо отполированного камня с вызовом сверкнули. – Ваша милость не знает границ, но я не могу…
– Я сказал: возьми! – Свортек снова встряхнул рукой, у основания большого пальца которой красовался свежий порез. – Ты хорошая девочка, и я хочу сделать тебе подарок. Не зли меня! Возьми кольцо. Мне оно не нужно.
Она тупо пялилась на перстень, не в силах ни спорить, ни пошевельнуться, ни поднять голову и ответить на тяжелый взгляд. Свортек цыкнул, подался вперед, взял ее руку и вложил в нее кольцо.
– Оно купит вам свободу, – прошептал он ей на ухо. – Не отдавай его раньше времени и не разменивай попусту.
– Да, мой пан…
Что могла она противопоставить ему – маленькая шлюха против последнего кьенгара, жестокого, всесильного, неуправляемого, как буря?..
Думать было сложно, дыхание сбилось. Она положила тяжелое кольцо в карман и вдруг ощутила, как Свортек крепко прижимается к ней, будто пытаясь поглотить ее тело своим. Уткнувшись лицом в ее волосы, он жадно, по-звериному втягивал в себя их запах. Шарка старалась не дышать, ей было очень, очень жарко. Она прижалась к кьенгару, вцепилась в его спину, забыв, что он может разозлиться, потому что вообще-то не отдавал такого приказа…
Простояли они так несколько мгновений, а может, целую вечность, после чего Свортек резко отпустил, почти оттолкнул ее – и вышел прочь из комнаты.
В лагере девчонку привязали к дереву так крепко, как не привязывали даже грифона. А тот, между прочим, был нервный в последнее время, никого не подпускал к себе, кроме Рейнара, и рычал на всех, кто проходил мимо.
Шарка не рычала. Казалось, с тех пор как кольцо выскользнуло из ее руки в ладонь Рейнара, из девушки выкачали жизнь. Она стала куклой: конечности превратились в безвольные тряпки, голова моталась из стороны в сторону, при этом глаза оставались открытыми, но в них не было ни движения, ни блеска.
Оставалось лишь гадать, зачем понадобилось тратить столько веревок на ведьму, чью силу уже отняли, и тощего мальчика. При мысли об этом Морра внутренне кипела. Она ненавидела, когда играли не по ее правилам, а тем более когда от игры зависело столь многое. Но разве это сборище способно понять всю важность того, что скрывала в себе эта девчонка?
Впрочем, обходительности воинов генерала можно было подивиться: никто ни разу не ударил и не оскорбил Шарку или Дэйна. Должно быть, все дело было в трупе с оторванными руками, который лежал под куском холстины на краю лагеря. Теперь все прочие боялись. Белые глаза смерти, которые зажглись на лице Шарки с появлением псов-теней, все уже видели: то были глаза Свортека, несущегося в бой. Свортек, правда, в своих приступах кровожадного веселья хохотал как безумный. Шарка же, наоборот, молчала, а ее лицо превращалось в маску. Трудно было сказать, что сильнее нагоняло ужас и тоску. Даже теперь, когда ведьма снова превратилась в маленькую простолюдинку, следы проклятия все еще гуляли в ее взгляде, виднелись в застывшем лице, мерцали в растрепавшихся мокрых волосах. Ветераны Златопыта обходили дерево за несколько метров, бормотали под нос молитвы или крепко сжимали в руках защитные амулеты старых божеств.
Морру тоже едва не освободили, но она извернулась и прошипела в ухо олуху, который подошел к ней с ножом, что план другой. Затем бросила сердитый взгляд на Урагана. Вот уж единственный, кого маска на лице Шарки не пугала, потому что он сам носил такую же без всякой магии. В Урагане не было даже намека на какие угодно чувства. За все десять лет, что Златопыт таскал его с собой, как самого верного пса и старательного наемника, Ураган ни разу не выказал ненависти, радости, страха, тревоги, словом, ничего человеческого.
Ответа на возмущенный взгляд Морры, конечно, не последовало. Но страж убрал нож, подхватил ее под локоть, все еще со связанными руками, и повел к дереву с пленниками. Ее усадили поодаль от брата и сестры, но к дереву привязывать не стали. «Безмозглые кретины», – злилась про себя Морра. Что ж, без Златопыта и Рейнара придется продираться через тупость воинов самой…
Не было для Морры ничего гаже, чем это равнодушие. Отряд Урагана составляли пустоголовые вояки, желавшие как можно скорее разделаться с врагом и отправиться за долгожданной наградой, или же мучители, которым лишь бы побольше кишок выпустить… Что ж, его величество, наверное, именно в этом видел свою главную опору и надежду, вот и вырастил не одно поколение подобных людей.
Свортек уговаривал его попробовать другой путь и даже немного преуспел – доказательством тому была Гильдия Чудес при всех ее недостатках. Но Свортека не стало, зато верных блюстителей королевской воли появлялось все больше и больше с каждым годом. Легко приносить своей стране кровавые победы, имея в руках смертоносное оружие… А вот для того, чтобы заставить эту страну думать по-другому, одного оружия недостаточно.
– Лишка, – прошептала Морра. Девушка не шелохнулась; ее голова свесилась на грудь, лицо прикрывала копна спутанных волос. Морра повернулась к Дэйну. – Томи, можешь разбудить ее?
Мальчик с недоумением и злостью посмотрел на нее. Его руки – его голос – были связаны.
