только из осинника вышел вдруг бурый медведь и направился непосредственно к ней. Знатоки советуют: в такой ситуации лучше всего беззвучно замереть. Или говорить, но спокойным уверенным голосом, чтобы хищник понял: ему не угрожают, но и не боятся. Вряд ли стоит упрекать Катерину в глупости – неизвестно еще, как бы такой обвинитель сам повел себя на ее месте, – только она и впрямь поступила неправильно. Причем совершила сразу две крупных ошибки: повернувшись к медведю спиной, побежала, да еще и завизжала истошно:
– Помогите! А-аа!!! Спасите меня!!!
* * *
Лев Львович Лебедев поставил внедорожник поперек узкой лесной дороги, полностью перекрыв другим машинам проезд. Но никаких других автомобилей пока что тут и не было, хотя Лебедев очень надеялся, что один вскоре появится – точно такой же, как у него, «Север», только не синего, а темно-коричневого цвета.
Михаил сидел в машине молча, переживал ссору с Катериной. Совсем уж виноватым он себя не чувствовал – по-прежнему считал, что оставаться ей с ними было бы опасно, – но все же корил себя за то, что любимая на него обиделась: значит, он не нашел правильных слов, нужных интонаций. Да хотя бы просто обнял ее и поцеловал – и то ведь ума не хватило…
И тут он услышал из леса:
– Помогите! Спасите меня!
Звучало это визгливо-истерично, но все равно Кочергин сразу узнал голос Кати. Он рывком распахнул дверь внедорожника и вылетел наружу.
– Ты куда? – задал странный вопрос Лебедев.
– Катюху спасать! – выкрикнул уже на бегу Михаил. При этом он даже не заикнулся.
– Какую еще Катюху? – проворчал Лев Львович, не узнавший призывавший к помощи голос. – Она уже дома небось.
О том, что не возбраняется помогать и попавшим в беду незнакомым людям, Лебедев, похоже, не подумал. А если и подумал, решил, что Кочергин и один прекрасно справится. В любом случае у него самого была сейчас задача поважнее: перехватить и вывести на чистую воду врагов компании.
Михаил, ломанувшись прямо через кусты, выскочил нос к носу со своим лесным «тезкой». Вспыхнула на миг мысль о дежавю – ведь совсем недавно он испытал подобное, – но вспыхнув, тут же погасла. Этот медведь не выглядел испуганным и убегать не спешил. Напротив, он явно был готов атаковать: бросились в глаза раскрытая красная пасть с большими желтоватыми клыками, злобное свечение глаз, вздыбленная, ходящая волнами шерсть; слышалось утробное клокотание; тяжко ударили в нос звериный запах и смрадное дыхание.
И все-таки появление нового человека на какое-то время смутило хищника. Рыкнув, он замер, а потом стал подниматься на задние лапы. Михаил где-то слышал или читал, что эта поза у бурых медведей не всегда выражает угрозу – чаще удивление, желание рассмотреть непонятный объект лучше. Кочергин четко помнил: главное, не поворачиваться к медведю спиной, если и отходить, то пятясь, не теряя из вида зверя, но и не смотря ему прямо в глаза. И Михаил начал медленно отступать – не прямо, а чуть вбок. При этом он трижды коснулся браслета, выходя на связь с Лебедевым, а еще двумя короткими касаниями послал тому сигнал SOS. Сделал он это скорее машинально, вряд ли рассчитывая всерьез, что Лев Львович примчится на помощь. Да и чем бы тот помог, оружия-то у них все равно не было. Самое главное, как надеялся Кочергин, Катерина была в безопасности, но оглянуться, чтобы убедиться в этом, он сейчас не мог. Осторожно и медленно приподнял руку с бруном и негромко сказал:
– Рядкина Екатерина.
Но Катя и без браслета дала о себе знать, крикнула откуда-то из-за спины сорванным голосом:
– Мишечка, Мишечка! Осторожно, Мишечка!
На короткий миг Кочергину пришла нелепая мысль, что Катя говорит это не ему, а медведю. Но уже в следующее мгновение он, невзирая на опасность, закричал:
– Убегай! К дороге! В машину! Быстро!
И снова он ни разу не заикнулся, но даже не заметил этого. Да и некогда было замечать – медведь все же бросился на него. Он ударил Кочергина лапой по голове и сбил его с ног. Михаил оказался в ямке – углублении между длинными кривыми корнями старой высохшей ели. Это-то его и спасло, иначе медведь его попросту смял бы. А так – навалился, но основной вес туши пришелся на корни.
А потом раздался резкий и громкий звуковой сигнал автомобиля. Вряд ли Лев Львович подал его, чтобы отогнать медведя, – он, вероятно, еще и не понял, что дело в косолапом хищнике, – наверняка просигналил, как бы отвечая на SOS Кочергина: мол, я понял, я тут, держись. Как бы то ни было, но именно этот звук и отпугнул мохнатого зверя, заставил того оставить добычу и скрыться в лесу.
У Михаила был частично сорван скальп; кровавый лоскут кожи с волосами свисал над левым ухом подобно лихо заломленной шапке. Крови вообще было много, залитым оказалось лицо, грудь… Но причитающая, зареванная Катя, замотав голову любимого его же рубахой, других повреждений на его теле не нашла, да и сам Кочергин, шипя от боли, сказал, что кроме головы у него все в порядке.
Лебедев вызвал медиков, но Катерина сказала:
– Давайте лучше сами его отвезем. Пока еще врачи прибудут!
– А зачем мы вообще здесь, ты уже забыла? – хмуро глянул на нее Лев. – Кстати, непонятно, что ты тут делала…
– Ладно, я его на своей отвезу, – не стала вдаваться в объяснения Катя. – Сейчас пригоню, она тут рядышком.
Она и впрямь пригнала «Ладу» очень быстро. Но когда стали сажать в нее Михаила, тот потерял сознание – то ли от болевого шока, то ли от потери крови.
– Сразу в клинику! – отдал распоряжение Лебедев.
«Нет, я его сначала по городку покатаю, пусть народ развлечется, – злобно подумала Катерина. – Даже тут он не командовать не может!»
Когда зеленая «Лада Норд» скрылась из виду, Лебедев стал садиться в машину. И заметил вдруг, как что-то блеснуло на заляпанной кровью дороге. Посмотрев внимательнее, он понял, что это универсальный браслет. У расстегнутого бруна оказалась погнутой защелка замка, от схватки с медведем досталось и ему. «Хорошо, что только браслет потерял, а не голову», – подумал о Кочергине Лебедев и убрал в карман его брун, который по-прежнему оставался в режиме связи как с Рядкиной, так и с ним самим.
Катя же сначала не поняла, что за голоса слышатся из ее бруна. Она быстро определила, что сигнал идет от Мишкиного браслета, глянула на запястье любимого, который по-прежнему был без сознания, и ничего там не увидела. Потерял, когда напал медведь? Но откуда там тогда голоса? Один определенно Лебедева, значит, это он нашел и поднял брун, а второй… Второй голос Катя тоже быстро узнала. Это был один из их врачей. Приехали все-таки!..
