себе семья Невилла. Старушку МакГонагалл позвала с собой Августа Долгопупс, старинная приятельница и близкая подруга в последнее время. Чуть погодя, нашли ещё один большой дом для Малфоев, он обнаружился на правом, восточном берегу озера, напротив дома Долгопупсов.
Элронд тихо вздохнул, Лери услышала и взглянула на него, отец тепло улыбнулся ей:
— Я же не дам вам пропасть, вы мои дети и я вас очень люблю.
Лери благодарно кивнула, а Данила тихо хмыкнул:
— А я слышал, как дед сетовал на то, что твои дети вернулись смертными, отец. Скажешь, нет?
— Скажу, что так у меня появилось больше поводов оберегать вас пуще глаза, вы стали ещё дороже и ценнее, чем прежде…
Не успел он договорить, как Лери кинулась ему на шею и слегка придушила в порыве благодарных чувств. Отец крепко обнял её, понимая, что сейчас между ними исчез последний барьер. Лери отстранилась и шепнула:
— Заходите в гости, ладно?
Элронд слабо улыбнулся и кивнул. С тем и разошлись — знакомиться с домами и обустраиваться на новом месте. К своему облегчению, Лери и Дог в Синем «отделении» нашли некое помещение, которое после недолгих раздумий классифицировали как конюшню. А как ещё понять, для чего предназначены два ряда расположенных полукругом просторных пещер-гротов с мягчайшим желтым песочком на полу? Причем пещерок одиннадцать, как раз для восьми лошадей, двух коров и одного быка.
В общем и целом первые открытия совершены, и очень интересные, а сколько их ещё будет впереди?
Глава двадцать первая. Очень уютный дом
Прежде всего выпустили из переноски кошку Сороконожку, а за ней в дом запустили собак, Холмса и Бармалея. И только после этого и сами вошли. Холл и будущая гостиная оказались забиты мебелью, ящиками и коробками, так что знакомство с домом пока вышло поверхностным, зашел, кинул быстрый взгляд по сторонам — и так же быстро решаешь, что это за комната будет, кабинет-спальня-гостиная, подбираешь в данное помещение мебель-картины и прочее и дальше идешь смотришь-решаешь.
Таким образом, малышню отправили обратно в дом Элронда, к эльфам под присмотр, Сюзанну и Люпина туда же, хоть и не маленькие уже, но всё равно дети.
И закипели работы — сначала в доме Гренковичей, потом дружной толпой ввалились в дом Франкелов и всё началось по новой, беглый осмотр и быстрое решение, куда что. На первое время обычно так и делается… это потом можно, слегка обжившись, начать потихонечку переставлять мебель по вкусу: этот шкаф здесь не на месте, его лучше сюда, в угол передвинуть, а тот комод — вон туда…
За тяганием-перетаскиванием мебели незаметно утекло время, оглянуться не успели, а уж вечер на подходе, да и вспомнили в придачу, что с утра ничего ели, как-то не до еды им всем было. Выручил Данила, когда вышли во двор, то увидели, что стоит там длинный стол с закусками-бутербродами на тарелочках и молоком с соками в бокалах да стаканах. Ну, перекусили, осмотрелись и поняли, что они уже третий дом обустраивают, Грейнджеров, то бишь. Похохотали, а тут и Дереку идея в голову пришла: разжечь костер на берегу озера, да и посидеть вокруг него с песнями под гитару. Дерека выслушали, а идею дружно одобрили.
И полились песни над долиной вслед за искрами от костра. Гарри, слегка отупевший от усталости и голода, тем не менее чувствовал себя очень счастливым человеком, сидел он рядом с папой, на бревнышке, напротив Дигори Франкел с гитарой, наяривает какую-то чудную мелодию, Лери рядом с ним поет-заливается, что твоя соловушка, голос её, чистый да звонкий, над полями так и разносится… И лица их всех одухотворенные такие, задумчивые, золотом обрызганы-окрашены в отблесках костра. То же золото прыгает и пляшет сполохами на крылатой статуе и играет на боках лошадей, пасущихся поблизости вокруг них. И взлетают золотые искры в синее небо к ярким звёздам. Дивная и волшебная ночь…
Чутко поводя ушами
И зорко глядя вперёд,
Осторожно переступая ногами,
Шагает конь в тумане вброд.
Один неосторожный, лишний шаг,
С одной стороны глухая стена,
С другой — ревущий бездонный водопад…
Если он сорвется, то будет его вина.
Ведь не только за себя он отвечает,
На спине у коня — человек.
Он внимательно-осторожен, всё замечает,
За доверие отвечая в ответ.
Горы, горы, всюду горы — нет пути…
Узкие тропы, провалы, снега на склонах,
И только лошадь сможет пройти
По бездорожью, над пропастью-разломом.
Только верный конь сможет пройти.
Доверься лошади, человек,
Конь довезет тебя до конца пути,
Как когда-то,
В незабываемый,
Лошадиный век.
Да уж, песня про лошадиный век впечатлила Гарри и Северуса. Судя по лицу Михаэля, эта песня была его самой любимой и, как стало понятно позже, её сочинила сама Лери после того, как Соломон спас ей жизнь. Ведь не только песни под гитару прозвучали вокруг костра в эту ночь, ещё и разные истории были рассказаны, анекдоты всякие смешные потравлены. А потом, с первыми проблесками зари, когда погас костер и потухли последние искорки, все расползлись по домам, по своим постелям.
Проснувшись, Гарри по солнцу определил, что уже примерно пол-одиннадцатого, несмотря на это, он чувствовал себя вполне выспавшимся. Встав, Гарри прошел к нише, в которой ещё вчера приметил некое подобие ванной, если можно считать вот это углубление в полу с теплой проточной водой — ванной. Забравшись или, вернее, опустившись в неё, Гарри понял, что угадал правильно, это и правда оказалось купальней. Об этом ему, как ни странно, сообщил желто-зелёный песок, который он в силу своего экспериментаторского любопытства зачерпнул мокрой ладонью и обнаружил, что песочек мылится, тает и пенится. Сделав сие открытие, Гарри старательно вымылся, отдраил себя с ног до головы жесткой мочалкой, которую выудил из сумки с купальными принадлежностями. А вода теплая-теплая, да ещё и мягкая такая, проточная, чистенькая… ну просто идеальная ванна. Сам водоем-ванная, похоже, из малахита. А что делать, за время путешествия все они научились разбираться в камнях-минералах, и если ванна-раковина и кресло-унитаз зеленого цвета, то это — малахит, а если фиолетовое, то аметист, и никак иначе, дома же тут не из кирпичей растут…
Красный и распаренный после помывки, Гарри едва живой вылез из ванны и бухнулся на кровать, срочно, ох, срочно надо отлежаться, перевести дух. Ну вот, лежит парень, отдувается, в потолок бездумно таращится и Пегаса вспоминает, того, что в зальцбургском доме на потолке остался. Вспоминает он коня крылатого, гриву белопенную, глаза черные да озорные
