и задвинул три засова. Коридор был узким и низким, так что Майклу пришлось пригибаться, когда он следовал за человеком с фонарем.
Дальше начиналась каменная лестница. На выходе была большая комната с расходящимися от нее коридорами. Что-то вроде средневековой крепости, подумал Майкл. В коридоре, куда они вошли, висели круглые лампы, освещавшие помещение неярким светом. Откуда-то доносились вибрирующие звуки, похожие на стук швейных машинок. На большом столе прямо под лампами лежала карта. Подойдя к ней, Майкл увидел, что это подробный план парижских улиц. Из соседней комнаты слышались голоса, стук пишущей машинки. Привлекательная женщина средних лет вошла в помещение с папкой, которую положила в один из шкафов. Она окинула Майкла беглым взглядом, кивнула Габи и вернулась к своим делам.
— Ну, парень, — сказал кто-то по-английски голосом, похожим на звук ручной пилы, — ты не шотландец, но, наверное, сойдешь.
Тяжелые шаги говорящего Майкл услышал издалека и не был застигнут врасплох. Он обернулся и увидел рыжебородого гиганта в шотландской юбке.
— Пэрри Маккеррен к вашим услугам, — отрекомендовался гигант с рокочущим шотландским акцентом. Пар и слюна говорящего вылетали изо рта в холодный воздух подполья. — Король Шотландской Франции. Это от этой стены до другой, вон той, — добавил он и залился смехом. — Эй, Андре! — сказал он человеку с фонарем. — Как насчет пары стаканов вина для меня и гостя?
Человек удалился в один из коридоров.
— Его зовут не Андре, — сказал Маккеррен Майклу, держа руку у рта, как будто передавая секрет. — Но я не могу произносить их имена, так что зову их всех Андре. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Майкл с улыбкой, хотя ему не хотелось улыбаться.
— У вас были небольшие проблемы, не так ли, а? — Маккеррен повернулся к Габи. — Эти сволочи проорали радио за последний час. Они почти сели вам на хвост?
— Почти, — ответила Габи на английском. — Дядя Жервез погиб. — Она не ждала слов сочувствия. — Убит Гарцер и еще несколько нацистов. Наш гость — хороший стрелок. Мы также захватили танк «Пантера-два», со знаком принадлежности к Двенадцатой дивизии СС.
— Славная работа. — Он черкнул несколько слов в блокноте и нажал на кнопку звонка на столе рядом с картой. — Надо дать знать нашим парням, что здесь в округе части Двенадцатой танковой дивизии. Эти «номер два» — старые машины, они, видимо, дошли до ручки. — Он отдал лист из блокнота вошедшей женщине, которая приносила папку. — Очень жаль Жервеза, — сказал Маккеррен. — Он прекрасно делал свое дело. Вы шлепнули Сапога?
Она покачала головой:
— Гарцер был более важной целью.
— Да, ты права. Но очень неприятно знать, что эта сучья харя все еще дышит и брыкается. Как в поговорке.
Его бледно-голубые глаза на лунообразном скуластом лице цвета меловых утесов его родины безошибочно выдают в нем шотландца, отметил Майкл.
— Подойди сюда и посмотри на петлю, в которую тебе придется залезть.
Майкл обошел вокруг стола и стал рядом с Маккерреном, который возвышался над ним почти на восемь сантиметров и был широким, как ворота сарая. Его облегал коричневый свитер с заплатами на локтях и темная сине-зеленая шотландская юбка — цвета «черной стражи». Волосы были несколько темнее его всклокоченной бороды, которая отдавала огненным багровым блеском.
— Наш друг Адам живет здесь. — Он ткнул толстым пальцем в переплетение бульваров, авеню и кривых переулков. — Серое каменное здание на рю Тоба. Да, черт, они все серые. Его номер восемь, на углу. Адам — клерк в конторе офицера, который поставляет припасы для нацистов во Франции — еду, одежду, писчую бумагу, топливо и патроны. Из всего этого можно извлечь немало информации о войсках. — Он постучал по карте. — Адам ходит на работу каждый день вот по этому маршруту.
Майкл смотрел, как палец гиганта скользил по карте вдоль улицы рю Тоба, далее сворачивал на рю Сен-Ражо, и заканчивался маршрут на авеню Гамбетта.
— Здание конторы — здесь, за высоким забором с колючей проволокой.
— Адам все еще работает? — спросил Майкл. — Хотя гестапо знает, что он — шпион?
— Да. Но я думаю, они не дают ему ничего, кроме бессмысленной текучки. Смотри. — Маккеррен взял папку, лежащую рядом с картой, и открыл ее. Там были зернистые старые черно-белые фотографии. Портреты двух мужчин: одного — в костюме с галстуком, другого — в легком жакете и берете. — Эти гестаповцы следуют за Адамом повсюду. Не эти, так другие. Они разместились в квартире в здании напротив его дома и следят за ним непрерывно. Наверняка все его телефонные звонки прослушиваются. — Взгляд Маккеррена уперся в глаза Майкла. — Они ждут, понимаешь?
Майкл кивнул.
— Ждут, чтобы убить двух птиц одним камнем.
— Точно. И может быть, вместе с двумя пташками схватить все гнездо, что выключит нас в критический момент. Во всяком случае, они понимают, что у Адама есть важная информация, и хотят быть уверенными, что она не попадет в наши руки.
— Ты знаешь что-нибудь об этой информации?
— Нет. И никто в подполье не знает. Как только гестапо стало известно, что он проведал что-то важное, они насели на него, как блохи на собаку.
Седобородый француз, которого Маккеррен называл Андре, принес запыленную бутылку и три стакана. Он поставил их на стол рядом с картой и ушел. Маккеррен наполнил стаканы.
— Смерть нацистам! — сказал Маккеррен, поднимая стакан. — И в память Анри Жервеза. — Майкл и Габи поддержали тост. Маккеррен выпил вино залпом. — Теперь ты понимаешь свою задачу, парень? — спросил Маккеррен. — Гестапо держит Адама в невидимой клетке.
Майкл потягивал терпкое крепкое вино и изучал карту.
— Адам ходит на работу и обратно по одному и тому
