на воротах, и спокойно прошли в город. Я обернулся к Диомеде:
— Сразу в Гильдию? Или сначала обустроимся?
— В Гильдию. Там должна быть гостиница специально для Идущих. Цены пониже, да и людей меньше... наверное.
Я неопределенно дернул плечами, соглашаясь. Все-таки, несмотря на происхождение, Диомеда временами была довольно здравомыслящей. Почему-то мне представлялось, что, наоборот, она будет сорить деньгами и потребует остановиться в самой шикарной гостинице, потому как остальное не подходит для ее благородного статуса... но нет. Что ж, мне же меньше проблем.
Здание Гильдии находилось буквально в соседнем квартале — стража любезно объяснила нам дорогу. Невзрачный четырехэтажный дом из серого гранита без каких-либо следов краски или украшений стоял на берегу Костенки — местной речушки, протекающей через весь город. Прямо-таки олицетворение простоты и смирения. Две двери — служебный вход сбоку, и парадный — со стороны набережной.
Отделка внутри оказалась все такой же суровой: те же серые необработанные стены, монументальный паркет из толстенных досок... и тишина. Немногочисленные посетители, рассевшись вдоль стен на грубо сделанных табуретках, молчали: кто-то дремал, или, закрыв глаза, медитировал, кто-то листал прихваченную книгу, кто-то просто пялился в потолок. Удивленно приподняв брови, я оглядел людей и три двери в холле. На первой висела табличка «для сотрудников», на второй — «для Идущих», на третьей — «для оставшихся». Поскольку все сидевшие сгруппировались возле третьей двери, я почесал затылок и направился ко второй. Диомеда, пожав плечами, последовала за мной. Мы же вроде как уже Идущие, требовалось лишь утвердить это формально...
Осторожно постучав и дождавшись неразборчивого отклика из-за двери, мы вошли в небольшой... кабинет? Наверное, это слово было ближе всего. Все тот же минималистичный стиль: голые стены, паркет, овальный массивный столик посередине комнаты, толстая циновка перед ним. Все. На циновке восседал, скрестив ноги, седой, как лунь, старичок лет шестидесяти (или двухсот с лишним, если он Заклинатель — тут не угадаешь). Седые волосы, заплетенные в косу, практически достигали пояса. Точно такая же седая, без единого проблеска старого цвета, борода была заплетена в три косички поменьше, торчащие в разные стороны.
— Добрый день, мы...
— Новые Идущие. Добро пожаловать, — неожиданно глубоким голосом отозвался старик.
— ...да. Мы хотели бы зарегистрироваться в Гильдии.
Старец плавно провел рукой над столешницей, и на ней появился лист бумаги, две деревянных плашки и деревянный стилус-артефакт с вереницей мелких рун, вырезанных в нем умелой рукой. Взял в руки стилус, пододвинул к себе бумагу и спросил:
— Имена, возраст, ступень Дороги, стихии? — наткнувшись на наши настороженные взгляды, он тяжело вздохнул и уточнил. — Если вы по какой-то причине скрываете имена, то можете их выдумать, это требуется лишь для внутригильдейских взаимодействий. Ступень и ваши родственные Стихии поймет любой мало-мальски опытный и сильный практик, так что их скрывать вообще смысла нет. Вон, от паренька так и дует Воздухом, это даже слабый Заклинатель почует. А от тебя, девица, Огнем несет за десяток ли. Так что хватит параноить и просто дайте мне сделать свою работу.
— Эдриан Гирит. Одиннадцать лет. Ступень — человек. Стихии — Воздух... и Жизнь.
Несмотря на слова старика, про Свет я решил умолчать. Если спросит — скажу. А так... три стихии — это уже относительная редкость, не стоит чрезмерно привлекать к себе внимание. И так привлёк — он аж завис на мгновение, услышав мой возраст. Может, стоило соврать? Хотя, насколько я слышал, Обладатели и даже некоторые Заклинатели могут чувствовать ложь — вдруг он из таких?
— Диомеда Таубер. Пятнадцать лет. Ступень — человек. Стихии — Огонь и Смерть.
Я бросил слегка удивленный взгляд на Диомеду. Смерть? При этом она шла в Лон’Лай, но изначально не думала о путешествии в Тоскливые Холмы с Очагом, окрашенным Смертью? Странное совпадение. Хотя может быть, ей просто не к спеху развивать Сродство с ней, или чересчур трезво оценивала свои силы для путешествия туда в одиночку.
Старик, спрятав записи обратно в браслет, положил ладони на деревянные плашки и прикрыл глаза. Минута. Две. Три. Мы начали неловко переминаться с ноги на ногу: может быть, на этом прием закончен и надо уходить? Я даже успел сделать неуверенный шаг назад, когда гильдеец открыл глаза. Подтолкнув в нашу сторону плашки, он пояснил:
— Это ваши личные артефакты, по которым собратья смогут понять, что вы официальные Идущие. На них указаны ваши имена на случай утери, а также количество активных Мен. Видите четыре горящих иероглифа над именем? Это они и есть. При использовании Мены один из иероглифов гаснет. Активировать новую можно раз в два года в любом из отделений Гильдии, либо поучаствовав в любой Мене в виде наставника.
— А...
— Прочитать подробности вы можете в нашем уставе. В нашем городе он висит в холле «Сломанного посоха» — нашей гостиницы — и на входе в тренировочный полигон. Выйдя из Гильдии — вправо по набережной, первое и второе здание, соответственно...
— Мы хотим заключить Мену по созданию группы, — вмешалась, наконец, Диомеда. — Насколько я помню устав — это требует присутствия свидетеля из других Идущих. Мы бы были крайне благодарны, если бы вы выступили в этом качестве.
Старик, которому явно не терпелось от нас избавиться, нехотя кивнул:
— Не обязательно, но желательно... Ладно. Формат клятвы свободный? Слова хоть примерно знаете?
— Да.
— Ну так приступайте тогда, чего ждете?
Диомеда кивнула и торжественно повернулась ко мне:
— Клянусь Арбану, покровителю странников и Идущих, что в течение года буду защищать спину Эдриана Гирита, делить с ним пищу и трудности, сокровища и раны. Не предам, не брошу в битве, не подниму на него свой меч или иное оружие — если только он не сделает этого первым, или не попросит меня об этом. В том порукой моя честь, моя жизнь, моё имя. Мена, Арбан. Мена, Эдриан, — она подняла вверх свою пластину Идущего, демонстрируя, как один из иероглифов Мены перестал сиять легким небесно-голубым светом.
Я взял свою пластину и повторил клятву Диомеды. Вообще она вроде должна была быть более массивной и менее пафосной, похожей скорее на юридический документ, чем на то, чем она являлась — клятвой богу, ни больше, ни меньше. Но раз уж соратница решила совершить Мену в таком формате... ладно. Мне не сильно принципиально. А она вон, аж пышет плохо скрываемой радостью.
— Мена засвидетельствована, группа создана, — старик потер бровь в некоторой задумчивости, бросив
