большие скачки, будто одержимый безымянным инстинктом. Преследователи, застигнутые врасплох агрессией зверя, не могли понять, что движет несущимся вперед волком. На страх это не было похоже.
Люди не заметили, как оказались на краю деревни. Опасаясь задеть кого-нибудь из мирных жителей, все чаще опускали ружья.
Может быть, волк инстинктивно тянулся к защите, к людскому сообществу, где его шансы на спасение казались ему выше. Но, возможно, зверь просто был охвачен паникой, отчаянием, вызванным страхом перед преследующим его чудовищем — аэросанями.
Грохот мотора, вибрация земли, рев глушителя — все это внушало ужас не только волку, но и местным жителям. С испугом они выбегали из своих домов, собаки, обычно храбрые защитники своих хозяев, прятались в подворотнях, жались к стенам, сверкая белками глаз.
Вскоре матерый хищник и аэросани почти одновременно влетели на деревенскую улицу и понеслись по ней.
Неистовый волк, как бешеная тень, мчался по заснеженным улицам, отчаянно пытаясь найти спасение. Аэросани неотступно гнались за ним, словно судьба, с которой зверь не мог справиться.
Его просто гнали. Палить в зверя на улице, среди людей, было опасно. Преследователи стремились снова выгнать волка в поле и там уже добить зверя.
Но волк упорно отказывался уступать и уходить из села. Он не хотел отдаляться от людских домов, от жилья, где его вероятность погибнуть казалась меньше. При этом его не пугал ни лай собак, ни крики жителей, ни рев аэросаней.
Он мчался из одного конца селения к другому, а когда до последней избы оставались считанные метры, резко поворачивал назад и буквально из-под винта аэросаней бросался обратно в сторону темных зданий.
Пока сани разворачивались, зверь переходил на легкую трусцу и отдыхал. Он переводил дух и снова мчался впереди преследователей.
Погоня за волком затягивалась. Местные жители — старики и бабы, вооружившись вилами, кольями, повыскакивали на улицу, чтобы дать отпор хищнику.
Аэросани наконец остановились.
Этот раз волк добежал до избы, люди начали двигаться за ним. Он устал и был оглушен, поэтому не видели их и когда развернулся обратно, вожак чужаков встретил на своем острые концы вил, кольев, то ему пришлось уходить в проулок, ведущий на колхозные коровники.
Это был тот самый двор, где он со своей стаей бесчинствовал в последние несколько дней. Здание коровника было П-образной формы.
Волк стал метаться то вправо, то влево. Но натыкался на возвышающиеся стены. А с тыла на него шли вооруженная толпа вилами с собаками.
Это была самая настоящая западня. Хищник обводил это зловещее для него место сверкающим взглядом, возбужденно искал выхода. Слюна из его пасти шла пеной.
Казалось, он верил, что выход еще есть, должен быть. Люди приближались и он сделал вид, что принял вызов и готов драться. Шерсть на его загривке встала дыбом.
При этом зверь судорожно дышал впалыми боками. Его ребра то сильно расширялись, то наоборот делали его бока плоскими. Снег под его брюхом окрашивался красной волчьей кровью. Она сочилась из ран на шее, голове и спине. Но он не смотрел на нее.
Некоторое время назад, тут, в этом скотном дворе его заводила чужая кровь. Вот такая волчья ирония
Снова раздались выстрелы. В него нова попали дробью.
Но хищник, на удивление всем, продолжал жить. Из последних сил он повернулся и рванувшись вперед и сделал попытку вскочить на крышу длинного здания.
Однако оно оказалось не по силам. Могучие лапы волка судорожно проскребли когтями по скату крыши, но не смогли удержать ослабевшее тело.
Через секунду-другую, зверь сорвался и глухо ударился спиной о мерзлую землю. Людям даже показалось, что зверь умер.
Несколько мгновений он лежал неподвижно, но вдруг вновь вскочил и взвился в воздух. Снова ему удалось уцепиться за край крыши, и опять послышался глухой удар упавшего тела.
Волк был и страшен, и прекрасен в неистовом порыве вырваться на волю. Худой, окровавленный, он все еще надеялся выбраться из западни.
Предыдущие выстрелы и потеря крови дали о себе знать. Его задние ноги подкосились.
Он попытался тащить их. Но это был конец. Смерть настигала гиганта и волк, вероятно, понимал это.
Он перебегал взглядом своих горящих желтым глаз от человека к человеку, словно пытался угадать, кто добьет его. В его взгляде не было уже прежней суеты, так же как и не был страха.
А люди, вышедшие из аэросаней приближались. Председательша стояла чуть поодаль. Она все еще побаивалась и спросила, кто завершит дело
Один из тех, что был в аэросанях бледный и решительный, хромая, шел прямо на волка с большим топором в руке.
Это был тракторист Витька. Его двор тоже пострадал больше других. Но у человека не было ненависти. Он просто шел с топором в руках так, будто это была его работа.
Когда Витька доковылял до зверя, то бить не пришлось. Волк задрожал всем телом, оскалился, но этот оскал уже никого не мог испугать, а потом хищник замертво рухнул на землю с открытыми глазами.
Теперь, когда все было кончено, люди стали приходить в себя. У некоторых дрожали ноги. Они, жившие только что азартом борьбы, погони, вдруг поняли, что у волка свои права и смыслы.
Наверно это была самозащита. Или конфликт с природой.
Когда Евдокия подъехала к скотному двору, волк уже был мертв. Он лежал на боку, широко раскинув тело.
Подходили люди. Кто-то обратил внимание на уши зверя: кончик левого уха был надорван. Подошли отставшие старики. Они внимательно, по-деловому, осмотрели хищника и многозначительно переглянулись:
— Не тот ли это, что приходил пять лет назад на пастбище летом.
— Точно. Он самый.
Было ясно, что они знакомы с этим волком. На его шкуре, кажется, не было живого места. Старые рубцы и шрамы.
Свежие раны. Евдокия стала расспрашивать стариков о звере. Они разговорились и, как могли, поведали ей не то историю, не то легенду о страшном волке. За ночь перетаскал в лес всех коров. Тридцать голов.
То была большая потеря для колхоза. Дело было темное, в райцентре решили, что волки не смогли бы перетаскать так много коров и председатель списывает свои хищения или вредительство.
Пастух о рассказывал об огоромном размере, о порванном ухе и всех шрамах на шкуре волка. Но его показания не приняли во внимание.
Старого председателя судили, а на его место выбрали новую председательшу.
Считалось, что рядом с селом нет волков, как нет их и далеко в округе. Зверей давно истребили, а председатель и пастух всё врут.
Пастуха отпустили, что возьмешь с пьяницы?
