и смысл.
— Да много ты со своей служанки стянешь из одежды! — рявкает Эрвин.
— Если вы не в курсе, то все служанки в замке теперь носят подвязки, чулки и шелковые кружевные панталончики с хитрыми шнурочками.
Мой рык в волчьей груди нарастает. Мне не нравятся разговоры о служанках и об их хитрых панталончиках. Вестар устроил в замке какой-то бордель.
— Знаешь, что, Вестар? — Эрвин скрещивает руки на груди, глядя в кусты, в которых Вестар деловито скрылся. — Мы всю прислугу сменим. И никаких тебе милых простушек, которых ты зажимаешь по всем углам. Ты прав. Сломанные ребра тебя не проймут.
— Ты мне не угрожай.
— А ты прекрати все эти игры.
Анрей одобрительно хмыкает словам Эрвина и переводит ехидно-надменный взгляд на меня.
Где-то в темной глубине моей девичьей души проскальзывает мысль, что я — не единственная крошка для Вестара.
— Ангел мой, мне прекращать все эти игры? — шепчет ветер в кустах. — Они ведь тебе нравятся, не так ли?
Анрей и Эрвин одновременно и в ожидании вскидывают брови.
— Как и сказал Жрец, я буду для души. Томные вечера, тихие беседы, а после я целую твою ножку от колена до твоего сладкого цветка. Я успеваю спрятаться за ствол толстой и старой сосны до того метаморфозы в пристыженную и пунцовую девицу. Я прижимаю к лицу ладони и верещу:
— Мне не нравятся твои игры!
— Слышал, Вестар? — Эрвин смеется. — Тебя отвергли!
— Ну что же… Одной служанкой я не буду сегодня сыт. Пусть будет две.
Глава 41 Зачем он мне?
— Мы должны, — резко и, подхватив юбки, разворачиваюсь к Анрею и Эрвину, которые заправляю рубашки за пояса своих штанов, — вернуться.
— Что-то забыла, Ягодка? — глаза Эрвина ревниво и недобро вспыхивают.
— Или кого-то? — Анрей с издевкой вскидывает бровь.
Расталкиваю их и решительно пру через кусты. Юбки цепляются за ветки, и я раздраженно рычу и рву ткань.
Я бы прыгнула в тело волчицы, но потом опять одеваться, а все эти корсеты, подъюбники и шнуровка занимают совсем не пять минут.
— Вестар — тот еще кобель, — говорит мне в спину Лида, которая вместе с остальными слугами явилась на зов. — Зачем тебе к нему?
— Надо!
— Да пусть посмотрит, как Советник вечера и ночи проводит, — хмыкает Вестар.
Оглядываюсь, а он расплывается в улыбке.
— И ни женщина, ни волчица не способна его исправить, — вздыхает Лида. — Калечный он. И все никак в ссылку его не отправят, — смотрит на Эрвина, — ни закроют. Я бы вздернула его и дело с концом.
— Я не исправлять его хочу, — фыркаю я.
На самом деле, я понятия не имею, чего хочу от Вестара. Я его совершенно не понимаю.
— Идем! — опять оглядываюсь на Эрвина и Анрея. — Чего встали?
Они переглядываются. Мне в голову даже не пришло, что я могу без них пойти к озеру и найти Вестара. Они должны быть рядом. Зачем?
Не знаю.
Но они должны быть рядом. И это не обсуждается.
Они опять переглядываются, и Эрвин тихо говорит, уверенно шагнув в мою сторону:
— Ладно, я хочу быть свидетелем твоего разочарования в Советнике. Я так и не пойму, почему женщины покупаются на его игру.
— Просто есть такие мужчины, которые до самой смерти пудрят девкам мозги. Они могут быть старыми, кривыми, косыми, а ноги перед ними все равно раздвигают, — голос Лиды дрожит осуждением и негодованием.
— Достаточно, — выныриваю на тропинку и нервно оправляю разорванную верхнюю юбку.
— Вот сдался он ей, — шипит Анрей позади. — Что Верховный Жрец, что Вестар… два мудака.
— Да вы тоже не милые щеночки!
Торопливо и зло шагаю среди ночных теней.
— И это не он взял меня в плен, — сердито бубню под нос.
— А ты, кажется, этим моментом очень расстроена? — хмыкает Эрвин.
Я молча пру вперед. Спотыкаюсь, срываю край юбки с колючих веток и в тихой злобе порыкиваю.
Действительно. Зачем мне сдался Вестар? И я прекрасно понимаю, что это очередная провокация, от которой он ловит удовольствие, как и Верховный Жрец от своих фокусов.
Слышу приглушенный девичий смех.
Мы уже близко.
— Может, она его сожрет? — шепчет Эрвин. — И больше проблем с Вестаром у нас не будет?
— Ну или мы все утром проснемся в одном шатре голыми и пьяными, — Анрей недовольно вздыхает. — У него же талант всех спаивать и втягивать в проблемы, да в такие, что все потом молчат и краснеют на встречах с ним.
Выныриваю на лунную поляну перед тихим озером, которое со всех сторон окружено стеной леса. У песочного берега стоит шатер из плотной белой ткани, на которой танцуют тени и оранжевые блики свечей.
Луна раздроблена на осколки в ряби на воде. Прохладный и несмелый ветер треплет мои волосы, будто уговаривает уйти.
— Господин! — доносит ветер шепот. — Что вы делаете?
— Держи свою подружку, милая.
Я в возмущении смотрю на Анрея и Эрвина, которые лишь усмехаются в ответ.
— Что они там делают? — цежу я сквозь зубы.
— Даже не знаю, Ягодка. В шахматы играют? — Анрей щурится. — Твои предположения?
Фыркаю. Приподнимаю юбки и крадусь к шатру, в котором нарастает смех и раздаются стоны.
Никто так в шахматы не играет. Меня не обманешь.
— Остановим ее? — устало спрашивает Эрвин.
— Пусть утолит свое любопытство.
— Вот и утолю.
— Мы даже скроем тебя от внимания и чутья Вестара, — шепчет Анрей. — Чтобы ты его точно увидела таким, какой он есть.
Вокруг меня закручивается поток ветра, и мне кажется, что я теряю часть физического присутствия.
— Иди, Ягодка, — тихо посмеивается Анрей, — посмотри на Советника.
— Благодарю, — ехидно отвечаю я и семеню к шатру.
Неуверенно топчусь у шатра под тихий игривый и девичий смех.
— Не дергайся, милая.
— Мне будет холодно и щекотно.
И тут я не выдерживаю. Заглядываю в щелочку. Одна из служанок, рыженькая и веснушчатая, сидит на подушках перед Вестаром. Голая. За не стоит вторая. Брюнетка с внушительной такой грудью и держит в руках открытую бутылку вина.
— Я готова, — Рыженькая прокидывает лицо и выгибается в спине, опершись о напряженные руки.
Она вздрагивает, когда брюнетка льет на ее шею и ключицу красное вино, которое тонкими струйками стекает по груди. Охает, когда Вестар с жадностью припадает к ее коже и слизывает вино.
Я округляю глаза и перевожу возмущенный взгляд на Анрея и Эрвина в стороне у кустов густого папоротника. Те терпеливо вздыхают.
— А теперь вы, девочки, — хохочет Вестар.
Возвращаюсь к щелочке. Вестар выхватывает у брюнетки бутылку, валится на подушки и щедро льет вино на напряженный живот:
— Ползите ко
