на поваленный ствол бука и рассеянно погладил по горбатой спинке лежавшую там ящерку. Она и не думала убегать: то ли была почти ручная, то ли, наоборот, не знала, что люди бывают опасны. – За советом вы ходите к знахарке из Рокочущих рядов – то есть черного рынка, – а не к королевскому целителю. Лекарство предпочитаете добывать сами, а не посылать за ним слуг. Сам по себе этот цветок, если я правильно считываю контекст, является столь редким, что запрещен к использованию… Не удивлюсь, если вы сейчас закончите тем, что его влияние на здоровье не только полезно, но и пагубно, как действие запрещенных веществ. Принц-маргинал!.. Кто бы мог подумать.
– Ну. Я все еще художник, а от нас ник-кто никогда не ждет разумных действий, – неожиданно робко улыбнулся Лиссай. – Однако вы ошибаетесь, предполагая, что калевонсум может быть вреден. Просто он очень сильно действует, поэтому в лазарете его выписывают по рецепту, свободно не купишь. А учитывая, что в последний раз, к-когда я был болен, меня предпочли без лишних разбирательств посадить под замок, мне вовсе не улыбается снова обращаться к дворцовым целителям. Равно как и просить о какой-либо помощи своих слуг: сплетни на острове-кургане разносятся со скоростью лесного пожара. Но и завсегдатаем Рокочущих рядов я становиться не хочу. Поэтому я решил, что проще всего мне самому будет съездить сюда за цветком. Заодно чуть лучше изучу эту часть моих владений.
«Моих владений, вот как, – мысленно отметил Полынь. – Как бы Лиссай ни противился этой идее вслух, но его подсознание, кажется, уже всерьез примеривается к трону».
– Итак, вас потянуло на приключения, – резюмировал Внемлющий.
– Да. Однако я ник-как не ожидал, что они обернутся встречей с вами! Тем более, так-кой! – искренне признался Лис.
– Судьба любит неожиданные повороты. Не волнуйтесь, ваше высочество, меньше всего на свете я заинтересован в том, чтобы причинять вам беспокойство. Вы можете продолжать свой путь, я скажу тем двоим, что отослал вас прочь за то, что вы рассекретили свою личность.
– Ну, строго говоря, это вы меня «рассекретили». – пробормотал Лиссай. – А почему, кстати, вы назвали меня «Мхом»?
– Рефлекс, – на полном серьезе отозвался Полынь. – Я из Дома Внемлющих, и в нашем поколении мы с какой-то радости решили собрать гербарий вместо приличных имен. Не спрашивайте, как так вышло: понятия не имею. Но эта миленькая привычка родителей передалась мне. Знали бы вы, какого труда мне стоило заставить себя назвать свою сову Плюмиком, а не, скажем, Клевером. Вот в экстренной ситуации и вырвался «Мох».
«Если он сейчас пошутит на тему того, что я невольно вписал его себе в братья, я закачу глаза. Да так сильно, что дай небо выкатить потом обратно», – подумал Полынь.
Но Лис не пошутил, только кивнул.
– Я благодарен вам за то, что вы предлагаете мне спок-койно продолжать мой путь, – сказал он, – но с еще большим интересом я бы узнал о вашей работе и присоединился к вам на встрече с заказчиками сегодня.
– Это неуместно, – с ходу отрезал Внемлющий.
– Почему же?
– Я на миссии под прикрытием. У вас нет ни должной подготовки, ни объема знаний о ситуации, необходимых для того, чтобы включиться в игру. Да и в целом – это моя работа.
«Прах, слишком резко получилось, – покритиковал себя Полынь, заметив, как недовольно вспыхнул принц от его слов. – Исправляемся, срочно-срочно».
– У меня нет ни малейших сомнений в том, что вы бы блестяще справились с ролью выдуманного мной бандита, – и глазом не моргнув, Ловчий на полном ходу сменил вектор своего монолога. – Однако вы, еще раз оценив ситуацию, уже понимаете, что уместнее будет каждому из нас продолжить действовать по собственному плану. Соблазн попробовать что-то новое велик, однако логика – ваша сильная сторона, Лиссай, поэтому сейчас мы разъедемся. Расскажете мне по возвращении в Шолох, сработает ли корень калевонсума, пожалуйста? Кошмары и способ борьбы с ними – это очень интересно.
Лиссай какое-то время молчал, странно глядя на Полынь из-под упавших на лоб светло-рыжих прядей, исполосовавших его лицо тенями, схожими с ветвями деревьев.
– Вы потрясающе заговариваете людям зубы, – наконец вздохнул принц. – К-когда вы планируете вернуться в столицу?
– Думаю, через несколько дней, – Полынь пожал плечами. – Но там я еще какое-то время пробуду в образе Роро, прежде чем мы с коллегами возьмем наших вухховцев с поличным.
– Понятно. Что ж, хорошего дня и удачной миссии. Это была забавная встреча, никогда бы не подумал, что увижу вас в так-ком необычном образе, – на прощанье Лиссай прижал руку к груди и легонько поклонился, как было принято на знатных приемах во дворце, и вставший с бревна Полынь нехотя повторил за ним этот жест, только немного ниже – субординация обязывала.
Когда принц ушел, Внемлющий еще какое-то время побыл на лесной полянке, наслаждаясь ее спокойствием и прохладой. Сегодня вечером он наконец-то узнает, где именно находится ферма зельеваров. Он погостит на ней денек, став самым неприятным и дотошным гостем на свете, и соберет как можно больше улик о незаконной деятельности Люхи, Ифина и их помощников, чтобы в дальнейшем облегчить жизнь обвинителям из Правого ведомства.
И все. Основная часть миссии закончится: останется только выманить вухховцев в Шолох и арестовать их там, спровоцировав на какое-нибудь однозначно противозаконное действие, а тут одновременно с тем произвести облаву.
С удовольствием потянувшись, Полынь зевнул и пошел обратно к трактиру.
Лучи солнца уже становились темнее и гуще, будто имбирно-коричная патока, поставленная на огонь, когда Полынь явился на место встречи, отмеченное Люхой на карте.
Это был высокий холм в стороне от лесного тракта. Посреди него стоял старый разбитый монумент: мраморная скульптура в виде юноши в традиционном лесном наряде, на раскрытых ладонях которой лежал ограненный бриллиант. Под собственным весом статуя уже частично ушла под землю, дикий плющ увивал ее снизу, будто пытаясь утащить еще глубже, в каждой трещинке росли незабудки. Часть плеча была отколота, на макушке птицы свили гнездо, но лицо неизвестного, увековеченного в камне, оставалось невозмутимо благостным.
Полынь скрестил руки на груди, с интересом глядя на скульптуру.
Она была символическим воплощением Дома Ищущих: такие были у каждого из семнадцати знатных родов Шолоха. Интересно. Обычно эти фигуры ставят во всяких государственных учреждениях или, скажем, у входа в термы или винные погреба, построенные тем или иным Домом. Но в этой роще не было ничего подобного.
Стрелка на карманных часах Роро Шэбонатти, поколебавшись, переместилась на цифру восемь, когда со стороны тракта послышалось пыхтение и минуту спустя на холм вскарабкался злой и вспотевший Ифин.
– За мной, – буркнул он и потопал обратно.
– Ну и зачем было назначать встречу на холме? – осклабился, смеясь, Полынь. – Люха тебе, лабораторной душонке, так зарядку обеспечивает, что ли?
Ифин только невнятно прошипел что-то в ответ: ругаться с заказчиком было нельзя, хотя очень хотелось.
Вскоре они влезли в кэб, успешно прикидывающийся обычным лесным, но, судя по количеству кинжалов, подвешенных к стенкам внутри, все-таки принадлежавший наркоделам. Хотя, возможно, это какой-то новый столичный тариф перевозок.
– А что, глаза вы мне завязывать не будете? – Полынь развалился на кожаном сиденье, постаравшись занять как можно больше места, и этим буквально загнал негодующего Ифина и куда более спокойного Люху в угол экипажа. – Вдруг запомню дорогу на вашу драгоценную ферму и приеду потом с ребятками, чтобы ее отжать.
– Не сможешь, – Люха стойко выдерживал бесящий нрав бандита.
Его спокойствия хватило бы для того, чтобы работать, скажем, церемониймейстером во дворце. Или учителем в младшей школе. Жаль, что такой талант пропадает на столь отвратительном поле деятельности.
– Ферма круглосуточно охраняется. И не просто людьми, Роро. Не покушайся на нее, если не хочешь лишиться своих сотрудников.
– Не просто люди – это кто? Колдуны, что ли?
– Коммерческий секрет, не могу сказать, – поджал губы Люха.
Уже стемнело, когда они приехали.
Ферму окружала сеть отпугивающих заклинаний. Полынь почувствовал приближение к ним еще до того, как они подействовали: похолодели пальцы, сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот умрешь, нахлынула паника и ощущение, что впереди ждет что-то плохое.
