class="p1">Все это звучит как заранее заготовленный текст. Клим наверняка четко понимает, что делает. Не удивлюсь, если он уже проходил через нечто подобное. Но вид браслетов на его руках каленым железом врезается в память.
После его ухода я сама не своя. Стараясь не реветь, отвечаю на вопросы следователя. Будто Клима в любой момент могут отпустить, внимательно слежу за машинами полиции. И как попугайчик повторяю: «Ему нужен адвокат. Ему срочно нужен адвокат».
Когда все заканчивается и Николай ведет меня к джипу, не чувствую ни земли под ногами, ни боли внизу живота. Все отходит на второй план, становится не таким уж важным в сравнении с последствиями для моего мужчины.
У дверцы машины резко разворачиваюсь:
— Что с ним будет?
Мне нужно понимание. В конце этого гребаного туннеля обязан гореть какой-то свет.
— Не думайте об этом. Сейчас вам нужно позаботиться о себе, лучше сразу поехать к врачу.
— Мы поедем. — Прижимаю ладони к животу. — Но вначале... скажи, что грозит Климу.
Сама не замечаю, как перехожу на ты.
— Диана Дмитриевна. Может, мы все-таки в первую очередь к врачу, а уже потом поговорим?
Николай взглядом указывает на распахнутую дверь. Нависает надо мной гранитным утесом. Только я не ведусь.
— Ты можешь, наконец, выключить свою заботу и сказать, что ему светит?
— Вряд ли что-то хорошее.
— Я слышала, как один из полицейских говорил о тяжких телесных повреждениях, видела кровь в соседней комнате. Много крови.
— Мы торопились, — по-мужски коротко отвечает Николай.
— А как же необходимая оборона? Или самозащита? — Я готова хвататься за любую соломинку. — Это ведь они напали на меня и увезли сюда. Вы всего лишь приехали на помощь.
— Адвокат на это и попытается давить.
Николай даже в глаза не смотрит. Худший лжец из всех, что мне встречались.
— Лишь попытается? — Во рту разливается противная горечь.
— Диана Дмитриевна... — Мой охранник разводит руками. — Три перелома, два сотрясения, порча имущества и отбивная из Пекарского.
— Но если бы первой ворвалась полиция... все было бы точно так же! Никто бы не стал беречь мебель или чужие конечности.
— Это само собой.
— Вот! Вы всего лишь сделали их работу! — Мозг уже кипит.
В глубине души я понимаю, что не права. Жизнь далека от фильмов, где спасителям прощаются любые преступления. В реальности все намного сложнее и жестче. Только до чертиков страшно. Очень пугает мысль, что Климу грозят серьезные неприятности. Меня колотит, стоит представить, что долго не смогу увидеть его, услышать и обнять.
— Клим Александрович не хотел ждать. Он знал, на что идет.
— Его могут посадить? — Эти три слова стоят мне адских усилий. Никогда бы не подумала, что звуки могут даваться настолько сложно.
— Диана... — заводит свою шарманку Николай.
— Просто ответь!
— У босса много друзей и еще больше врагов. Нельзя ничего исключать. Но... — Он мнется.
Кажется, не у меня одной проблемы с речью.
— Скажи! — Беру его за руку. Точь-в-точь как делала это в проклятой бетонной кладовке.
— Если бы вы не запретили мне сказать правду... кхе, — откашливается он. — Если бы босс узнал о том, что сделал Пекарский... — На миг до желваков стискивает зубы. — Все было бы намного хуже. Его бы никто не остановил. А сейчас...
— Сейчас... — повторяю как под гипнозом.
— Может, и пронесет. — Николай вновь отводит взгляд.
И теперь мне становится не просто страшно, а жутко.
Глава 39
Глава 39
После разговора на парковке не хочется ни к какому врачу. Не терпится вернуться домой. Набрать горячую ванну, окунуться в нее по самую шею и разреветься.
Если бы не медицинское заключение, которое я пообещала следователю, и уговоры Николая, не знаю, как бы поступила. Но этот Мистер Забота словно и не слышит моего «дай хоть немного времени».
Вместо обычного гинеколога он быстро находит врача в центре независимых экспертиз. И уже через два часа у меня на руках памятка с рекомендациями, рецепт на мазь и два заключения для полиции.
Одно о побоях, в нем нет ни строчки об изнасиловании. Второе полное — жуткое в своих формулировках, с перечислением всех травм и их подробным описанием.
— Хватило бы и полного. — Николай недовольно хмурится, когда я вручаю ему первое и прошу передать следователю.
— Если оно хоть как-то поможет Климу, обязательно передам и полное, — говорю жестко. На споры не осталось никаких сил.
— Рано или поздно он узнает. — Тяжело вздыхая, Николай садится за руль.
— Может быть, к тому времени я буду готова. — Не верю, что это произойдет. Даже собственный мозг не может принять случившееся. — А пока нет.
***
Несмотря на мазь и ванну, в доме Клима мне становится еще хуже. Физически — боль почти стихла: лицо больше не горит, между ног все еще тянет, но уже терпимо. А морально... не думаю об изнасиловании. Гоню от себя любые воспоминания. Однако мысли постоянно возвращаются к сцене с наручниками.
Страх за Клима плотной ширмой заслоняет все другие страхи и ощущения. Невозможно думать о себе, когда где-то в полицейском участке, словно преступника, держат за решеткой моего мужчину.
Мстительный ублюдок Пекарский хотел причинить боль мне и снайперски попал по нам обоим.
Ума не приложу, как бы дотянула до звонка адвоката. Несмотря на темень за окном, сна ни в одном глазу, а нервы как натянутые струны. Но в первом часу в дом влетает Алиса, и меня хоть немного отпускает.
Увидев ее, с секунду мешкаю. Стыд за то, что я втянула ее брата в неприятности, ледяной коркой сковывает все тело. К счастью, у этой энергичной девчонки хватает мудрости на нас обеих.
— Как ты?! — Распахнув руки для объятий, она бросается ко мне и крепко сжимает.
— Плохо. — В горле ком. Врать не получается.
— Я думала, с ума сойду. Как узнала о похищении, места себе не находила.
Даже в этом Алиса похожа на брата — в первую очередь думает обо мне. Это безумно дико. С непривычки не успеваю скрыть эмоции и сдержать слезы.
— Со мной все в порядке. Заживет. — Смахиваю со щек соленые капли. — Я больше волнуюсь о Климе.
—
