Бонд еще раз оглянулся назад. Хозяин, стоя рядом с новым клиентом, принимал заказ. В этой сцене не было ничего странного. Хозяин и гость обменялись улыбками по поводу какой-то детали в меню; заказ был обсужден, и хозяин убрал меню со стола. Они обменялись еще несколькими фразами, вероятно, уже о вине, и хозяин удалился.
Незнакомец, похоже, почувствовал, что на него смотрят. Он повернулся и секунду разглядывал парочку без видимого интереса. Затем он взял с соседнего стула свою папку, достал газету и, поставив локти на стол, погрузился в чтение.
Когда он смотрел в их сторону, Бонд заметил, что глаз у него прикрыт черной повязкой, маленькой, похожей на монокль. В остальном это был неприметный немолодой шатен с зачесанными назад волосами и — Бонд заметил, когда тот разговаривал с хозяином, — с белыми, очень крупными зубами.
Бонд повернулся к Веспер.
— Право, дорогая, у него безобидный вид. Вы уверены, что он — тот самый? Трудно предположить, что эта гостиница всегда будет только для нас.
Лицо Беспер было по-прежнему мертвенно бледным, пальцы судорожно сжимали край стола. Ему показалось, что она теряет сознание, он собрался встать, чтобы помочь ей, но Веспер жестом остановила его, торопливо поднесла к губам бокал с вином и сделала большой глоток. Бокал стучал о зубы, и ей пришлось держать его обеими руками.
Поставив бокал на стол, она грустно взглянула на Бонда.
— Я знаю, что это тот человек.
Он попытался убедить ее рассуждать здраво, но она не обратила на его слова внимания. Еще несколько раз бросив полный обреченности взгляд на незнакомца, она сказала, что у нее невыносимо болит голова и что она останется у себя в комнате. Она вышла из-за стола и, не оборачиваясь, пошла в гостиницу.
Бонд надеялся, что она ошибается. Заказав кофе, он встал и незаметно прошел во двор. Черный фургон «пежо», стоявший там, тем не менее вполне мог быть именно тем фургоном, который они видели, но это могла быть и другая машина из миллиона подобных, ездящих по дорогам Франции. Бонд заглянул в кабину, но ничего необычного не увидел, попытался открыть заднюю дверцу, но она была заперта. Он запомнил номер, номер был парижский, зашел в туалет рядом с гостиницей, спустил воду и вернулся на террасу.
Незнакомец, занятый едой, казалось, не обратил на Бонда никакого внимания. Бонд сел на место Веспер, откуда мог видеть его столик.
Через некоторое время незнакомец попросил счет, расплатился и ушел. Бонд услышал, как заработал мотор, и «пежо» двинулся в сторону Руаяль-лез-О.
Хозяину, появившемуся на террасе. Бонд объяснил, что у мадам, к несчастью, случился легкий солнечный удар. Хозяин посочувствовал ей и заговорил о том, как небезобидна здешняя погода. Бонд между делом поинтересовался недавним посетителем:
— Он мне напоминает одного знакомого, тот тоже потерял глаз и носит такую же повязку.
Хозяин ответил, что он его никогда раньше не видел.
— Ему очень понравилось, как у нас готовят, и он сказал, что, возможно, дня через два-три он будет возвращаться назад — у него какие-то дела, связанные с продажей часов, — и заедет к нам пообедать. Судя по акценту, он швейцарец. Ужасно быть без глаза. Весь день носить эту повязку! Впрочем, — хозяин покачал головой, — к ней можно привыкнуть.
— Действительно, все это очень грустно. Вам ведь тоже, — прибавил Бонд, кивнув на пустой рукав хозяина, — не повезло. А меня Бог миловал.
Они поговорили немного о войне, и Бонд встал из-за стола.
— Да, не забыть бы заплатить, — сказал Бонд. — Сегодня рано утром мадам звонила по телефону в Париж. Кажется, на Елисейские поля?
— Благодарю вас, месье, все в порядке. Мне звонили утром из города со станции и сказали, что один из моих клиентов просил соединить с Парижем, но номер не отвечал. Телефонистка спрашивала, не нужно ли повторить вызов. Простите, месье, но у меня это вылетело из головы. Может быть, месье спросит у мадам? Только, по-моему, телефонистка назвала какой-то другой коммутатор...
26. «Теперь все будет хорошо»
Следующие два дня были похожи на предыдущий. На четвертый день рано утром Веспер вызвала такси и уехала в Руаяль. Ей нужно было купить лекарства.
Вечером она очень старалась быть веселой. Много пила, и когда они поднялись к себе, она увела его в свою комнату. Она была необыкновенно страстной в этот вечер. Но потом уткнулась в подушку и горько заплакала. Отчаявшись ее успокоить, Бонд ушел к себе. Он почти не спал. Рано утром он слышал, как Веспер тихо вышла из своей комнаты. Снизу до него донесся знакомый звук, он не сомневался, что она вошла в телефонную кабину. Чуть позже дверь в комнату Веспер осторожно закрылась. Он понял, что номер в Париже вновь не ответил. Это было в субботу.
В воскресенье человек с черной повязкой вновь появился в гостинице. Бонд первым заметил его машину. К этому времени он уже рассказал Веспер все, что услышал о нем от хозяина гостиницы, умолчав только (чтобы не волновать ее), что он, может быть, заедет еще раз.
Бонд также позвонил Матису и попросил его получить сведения о черном «пежо». Машина, оказалось, была взята напрокат две недели назад в дорогой фирме. Клиент предъявил швейцарский паспорт на имя Адольфа Геттлера и указал номер счета в одном из банков в Цюрихе.
Матис запросил швейцарскую полицию. Да, в указанном банке есть счет на его имя. Счетом почти не пользуются. Герр Геттлер, кажется, связан с часовой промышленностью. Если против него выдвинуты обвинения, можно за ним понаблюдать.
Бонд размышлял. Закончив обедать, он поднялся к ней. Обе двери в комнату Веспер были заперты. Когда ему удалось открыть дверь, он увидел, что она сидит перед окном и не отрываясь смотрит на улицу.
— Веспер, — заговорил он, удерживая ее холодные руки, — так не может больше продолжаться. Мы мучаемся, мучаем друг друга, и есть только один способ остановиться. Или вы скажете, что все это значит, или мы уезжаем. Немедленно.
Она молчала, руки ее были холодны.
— Милая, — сказал он, — почему вы не ответите мне? Вы помните, что утром в первый день я попросил вас выйти за меня замуж? Может быть, мы начнем все заново с этого момента? Откуда этот чудовищный кошмар, который медленно убивает нас?
— Вы хотите, чтобы я стала вашей женой?
Он кивнул.
— Господи! Господи! — Она повернулась к нему и уткнулась ему в грудь.
Он прижимал ее к себе.
— Скажи, любимая моя, — просил он. — Скажи, что причиняет тебе боль.
Она немного успокоилась и перестала плакать.
— Оставь меня ненадолго, — попросила она странным голосом, как человек, решивший покориться судьбе. — Дай мне подумать. — Она обняла его, поцеловала и сказала, глядя с нежностью: — Милый, я пытаюсь сделать все, чтобы нам было хорошо. Прошу тебя, верь. Но я в безвыходном положении...
