class="p1">— Все будет, когда ты захочешь.
Как не вовремя я решаю глотнуть водички. Моя очередь ей давиться.
Офигеть! Когда? Не если, а именно когда!
Козел! Непробиваемый, невыносимый наглец!
— Держи карман шире! И с условиями, и без них я не вижу никакого резона в твоем предложении! Все, проваливай!
Макс разозлил меня не на шутку.
— Не думал, что ты такая упрямая.
Ха, просто больше не позволю собой манипулировать!
— Я руководствуюсь здравым смыслом. Ты, что, собираешься меня привязать к себе? Или запереть в комнате? Нет? Тогда не вижу повода переезжать к тебе.
— Тогда я выставлю охрану, — предлагает Макс.
— Что? Ты с ума сошел, — взвиваюсь я. — Где ты хочешь ее поставить эту охрану здесь? Не пущу! И как ты себе это представляешь? В квартире со мной будут жить незнакомые мужики? Обрати внимание, здесь двери только в санузлы!
Но, кажется, и до самого Лютаева доходит абсурдность его предложения.
— Тогда у двери.
— И думать не смей! Я в полицию напишу!
Даже если с его точки зрения глупо отказываться от охраны, не хватало еще жить под конвоем.
Молчит, смотрит исподлобья. Давит на психику. Я не выдерживаю напряжения:
— Если это все, то уходи. Будет нужно, я позвоню Гордееву.
— Гордеев далеко, идиотка! — взрывается Макс. — Он не сможет быстро среагировать!
Прямо сейчас я понимаю, почему он Лютый. Теперь ясно, почему его боятся.
— Ты упертая. Я понял. Но обещай, если что-то пойдет не так, ты позвонишь мне. Сразу.
Мне не по себе, Макс действительно пугающий. До этого момента я не понимала, насколько он темпераментный.
Неопределенно повожу плечами, звонить Лютаеву мне не хочется, но и перечить ему сейчас — не лучшая идея.
— Обещай, — он встряхивает меня за плечи так, что часть воды из стакана, который я до сих пор держу в руке, выплескивается. — Иначе я приму меры, которые тебе не понравятся!
Неуверенно киваю.
Боясь поднять глаза, разглядываю второе мокрое пятно на его футболке.
— Голосом, Карина! И смотри мне в глаза!
Встряхнув меня еще раз, он все-таки добивается того, что я поднимаю взгляд на него. Мне становится не по себе. Сейчас я вижу, что он действительно жесткий человек. И если Макс говорит, что мне его меры не понравится, значит, именно так оно и будет. Даже знать не хочу, что может прийти ему в голову. В его изобретательности я уже убедилась.
— Хорошо, если будет опасно, я тебе позвоню.
Лютаев разглядывает меня, словно пытаясь понять, не обманываю ли я его. Тяжелую паузу разрывает звонок моего мобильного.
Макс не церемонясь протягивает руку к моему мобильному на столе. На экране высвечивается, что звонок от Юли.
— Не та ли это Юлия, которая притащила тебя на ту вечеринку, — щурит он свои зеленые глаза.
Молчу.
— И ты говоришь, что не будешь нарываться? Тебя жизнь вообще чему-то учит?
— Это с работы мне надо ответить. Уходи, я все поняла.
У него такой вид, будто он хочет отвесить мне подзатыльник, но сдерживается. Глубоко вздохнув, он убирает руки с моих плеч, заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. Жест выходит на удивление нежным. Не говоря ни слова, Макс покидает кухню.
Я жду пока хлопнет входная дверь и, зацепив телефон, иду за ним запирать.
Я с этим мужчиной поседею.
Перезваниваю Юльке, которая устала ждать моего ответа.
— Привет! Ты чего трубки не берешь?
— Не успела взять, — не рассказывать же ей, что меня сам Лютый уговаривал к нему переехать. С ума сойти, без году неделю знакомы, а такая забота!
— О! Надо же! И ты ничего не трескаешь!
— Завидовать нехорошо, Юль, — смеюсь я. — Что случилось?
Все-таки несмотря ни на что, Юля — это сплошной позитив. И как она в таких условиях человечность сохранила? Что бы там не думал Макс, а она неплохая, просто запуталась.
— Слышала про Комолыша? — слышу в ее голосе азарт.
— Да, узнала утром.
— Это твой Гордеев разобрался? — вот же любопытная зараза!
— Почти, но ее не до конца… Ты не в курсе, но там еще продолжение было, и вот его еще расхлебывать и расхлебывать.
— Ну, не томи, — скулит она.
Я выкладываю ей отредактированную версию, из которой тщательно стираю Лютаева в неположенных местах.
— М-да… — задумчиво тянет она. — Ярик тот еще мудак. Я бы его боялась. Обычно ему нет дела до тех, кто не может быть ему полезен, но он — мстительный сукин сын. Был случай, он одного официанта протащил привязанным за мотоциклом за то, что тот в ресторане обслужил недостаточно вежливо. Ну или Ярику так показалось. Парнишка выжил чудом.
— Господи, — я в настоящем ужасе от того, что все это может происходить в реальности. — И неужели полиция его не посадила?
— Его Комолыш и отмазывал. Там все вывернули так, что если парень не заберет заявление, то у него дома найдут наркоту (а это, сама понимаешь, им организовать, раз плюнуть) и выставят так, что он сам напал на Каплина, чтобы поживиться, а тот защищался.
— Это какой-то кошмар! Какой-то Готтем, не могу поверить, что такое творится в городе, и никто ничего не делает. Да что там! Я сама была ни сном, ни духом пока не вляпалась.
— Слава богу, о тебе есть кому позаботиться, — Юлька говорит это таким тоном, что мне снова становится не по себе.
— Ты считаешь, что мне что-то угрожает даже дома?
— Не знаю, — но в ее голосе я слышу сомнение. — Быть врагом Ярика опасно. Он псих, наркоман и у него много связей.
— Сейчас он не в чести, на него дело завели, — пытаюсь успокоить себя я.
— И что? Знаешь, сколько у него компромата на всяких шишек и их детишек. Я прям стихами заговорила. Так что держись за своего Гордеева. Кстати, ты так и не рассказала мне про него. Откуда ты его знаешь? Я ведь про Лютого тебе рассказала!
И рассказывать не хочется, но и вешать сейчас трубку не хочется еще больше.
Звонить маме или Полинке… Ну поболтаем мы полчаса ни о чем, но я себя знаю: буду только думать о том, как не дай бог не проболтаться.
А так хоть время убью.
— Ну, слушай. Мне было лет пятнадцать, и я мечтала о собаке…
Глава 33. Гордеев
Мне было лет пятнадцать, и я мечтала о собаке. Большой собаке. С самого детства. Но мы жили в маленькой хрущевке, почти все мое время занимали занятия балетом, и заводить пса, которому нужны внимание, простор и постоянная дрессировка, — было бесчеловечно.
Пока
