места в фольклоре с наличием в этом месте захоронений, можно будет составить только после разведки этой местности.
Протокол № 46. Про то, как баба Саня хлеб в дыры крошила
Информатор № 1.4
– Рассказывали, что баба Саня, которая на Либежгоре заблудилась, после возвращения странно себя вела. Слышали об этом?
– Да, умом тронулась, было такое.
– А что она говорила?
– Да всё говорила что-то не то: что кто-то её обратно в дыры зовёт да чудится ей.
– А более подробно можете рассказать?
– Да я ничего такого особенно и не знаю. Слышала вот, что люди говорят и что родня её говорила.
– А что родня её говорила?
– Ну, вот говорили, что она хлебушек в дыры крошила.
– Хлебушек в дыры крошила? В какие дыры?
– Ну, в доме, наверное. В дыры, что в подвале для кошек сделаны, а может, и другие какие дыры в избе. Так говорили. Встанет иной раз у дыры ночью, что-то шепчет и хлебушек крошит.
– А зачем она так делала, она не объясняла?
– Известно зачем. Наверное, этим крошила хлеба, кормила их.
– Кому этим?
– Ну, другим. Она всё ходила, шептала, чтобы не трогали её. Иной раз руками махала так, словно ей пройти кто не давал. Видать, мучали её сильно.
– Значит крошила хлеб в дыры?
– Да, а один раз, я помню, такое рассказывали. Сидят они всей семьёй за столом: и внуки, и дочки её. А она буханку хлеба надломит и всем, кто за столом, раздаёт: «Это тебе, – приговаривает, – это тебе, это внуку, это Вере». А потом как кусок под стол кинет и говорит: «А это им, чтобы отстали, а то спать не дадут». И кто-то из семьи, уж не помню кто, полез под стол-то проверять, а хлеба и нет. Вот так вот!
– Хлеб пропал?
– Да, так говорили. Они всей семьёй как вскачут из-за стола, как закричат! Ну-ка, такое видеть не каждый стерпит.
– И часто у них такое случалось?
– Да частенько. Им покоя не было. Каждый день у них что-то случалось. Бывало так, что и дома не ночевали. Это я помню. К соседке ходили ночевать. Особо не рассказывали, что там у них было. Но слухи по деревне ходили, видать, сильно им спать не давали.
– А какие слухи ходили?
– Говорили, что шумят у них в доме, да. Что в коридоре кто бегает, посуду расставляет. Что по чердакам кто ходит, дверьми хлопает. Такое всё.
– И никого не видели? Не мог над ними кто-то так недобро шутить?
– Да брось ты! Кто так шутить станет… Так и сердце остановится. Да и егерь к ним ходил, помню, и соседей тоже звали ночью посмотреть, кто там шумит. Увидели бы уж, если кто шутил так.
– И что егерь?
– Ну, пришёл к ним ночью с ружьём. Сначала ведь думали, что воры забрались. Они долго не признавались. Это бабка Саша всё говорила, что ей покоя не дают, что эти ходят, а не воры. А егерь пришёл, всё осмотрел, избу-то, а никого и нет.
– И соседи ходили?
– И соседи тоже, да, помню такое. Тоже ночью их поднимали, кричали, что в дом кто-то забрался, дверьми хлопает да в подполе спрятался. А они пришли, глянули, а там и никого.
– Страшно.
– А как же не страшно? Вот они дома-то и не ночевали. Иной раз к соседям или ещё к кому просились. Часто такое было.
– И как долго это продолжалось?
– До самой смерти так было. До самой смерти.
– А как она умерла?
– Её в Ленинград отвезли, в больницу. Там умерла. Она дом, кажется, подпалила.
– Дом? Тоже ей почудилось что-то?
– Наверное. Говорят, что огонь в избе развела. Поставила поленья, а на них сковороду и запалила. Хорошо, что вовремя успели потушить. Ещё до пожарных. Но всё в дыму было. Пожарные-то долго ехали. Если бы загорелось, то вся бы хата погорела. А могло и на соседние дома перекинуться.
– Значит в больнице умерла?
– Да, там ей плохо было тоже, день ото дня хуже становилось. Ей всё казалось, что её обратно зовут, так вот. А потом, говорят, что и на похоронах у них там что-то было, чудилось всё.
– А что именно?
– Не знаю, я на похоронах-то не была. Говорили что-то, я уже забыла. То ли посуду там тоже расставляли, то ли дверьми кто-то хлопал. Что-то такое, тоже нечистое всё делалось.
– А вы её видели в те годы, когда ей плохо было?
– Мы особо и не общались. Мы же разного поколения, она намного старше меня-то была. Но так-то видела мельком, да.
– Она что-нибудь вам говорила?
– Нет, она уже не понимала ничего. Иной раз слышит и скажет что. А иной раз говоришь, а она не слышит, себе под нос что-то бубнит, и всё.
– А что именно она бубнила, вы не помните?
– Нет, что ты. У магазина, помню, видела её, а она руками вот так вот машет, словно мешает ей кто пройти. Словно отгоняет кого. И что-то там бубнит себе. А что там бубнит, я ведь и не слушала.
– А родня, может, рассказывала какие-то подробности?
– Нет, они ничего не говорили. Они скрывали всё, старались никому её лишний раз не показывать. Раньше ведь строго было с этим. Все боялись и лишнее слово сказать.
Протокол № 47. Курган с дырами
Несколько раз я пытался самостоятельно отыскать какой-либо холм в местности, называемой Митиным Горбом, однако это ничем не закончилось. Глухие топкие леса, труднопроходимые буреломы и множество следов опасных диких животных… Решив, что пытаться справиться с этой задачей в одиночку – небезопасная идея, я собрал небольшую группу добровольцев из местных и решил ещё раз отправиться на поиски Митиного Горба. Благодаря тому, что в составе небольшого отряда был человек, который уже видел однажды это место, мы достаточно быстро его обнаружили.
Как я и подозревал, фольклор и топонимика не лгали. Моим глазам открылся достаточно высокий холм: около десяти метров в высоту и около тридцати метров в диаметре. Настолько огромный и покатый, что я не стал делать поспешных выводов о его рукотворном происхождении. Вполне возможно, что Митин Горб действительно всего лишь горб, на котором или вблизи которого когда-то был расположен хутор. Но наличие мистического фольклора, который был связан с этим местом, а также расположение холма вблизи от реки не
