с Варнавой себя так вел? Ей это нравилось, что ли?
Так много вопросов и так мало ответов, как говорил кто-то из великих.
— Давай договоримся так, — касаясь дыханием моей шеи, предложил он. — Ты говоришь, откуда у тебя это ожерелье и что ты о нем знаешь, а я не перегрызаю тебе глотку.
Я вдохнула. Выдохнула. И внесла более деловое предложение:
— Давай договоримся так: ты даешь мне своей крови, а я отвечаю на твои вопросы. Не будь упырем, учись решать дела цивилизованно.
Мечеслав резко отступил. Посмотрел как-то очень внимательно, изучающе.
— Почему ты не отшвырнула меня прочь?
— Потому что так мы с тобой не придем ни к какому согласию и, в конце концов, мне придется тебя убить. А мне твоя смерть ни к чему, Мечеслав. Хотя чем дальше, тем сильнее мне хочется оторвать тебе голову и сказать, что так оно и было испокон веков.
Сказала и прикусила кончик языка. Вот понахваталась всяких выражений, заразные они, что ли?!
— Хорошо, — неожиданно ухмыльнулся он. — Но ты должна говорить правду. Я учую, если ты солжешь.
— Десять вопросов, — парировала я. — Уточнения считаются за следующий вопрос. Я имею право отвечать коротко, вплоть до «да» или «нет», — и, видя, что он собирается спорить, добавила: — Мне нужно не так много твоей крови, чтобы делать тебе детальный отчет о своей жизни. Так что, либо ты соглашаешься, либо я перестаю строить из себя дипломата.
— Хорошо, — вампир кивнул и уселся прямо на коврик. — Мой первый вопрос: Все-таки, откуда у тебя ожерелье, которое сейчас на тебе?
— Сначала кровь, — качнула головой я и, выбравшись из ванной, пошла к столу, где были еще пустые баночки, купленные для всяких ритуальных штук.
Тот факт, что мне придется возвращаться к храму в скором времени, чтобы попытаться повторить свой подвиг (предварительно сверив часы, чтобы не пасть смертью идиотов) печалил меня отдельно, но сейчас, по правде говоря, меня больше беспокоило то, что Варнава молчала. После того самого «не знаю» за весь день она не сказала больше ни слова, и это не могло быть просто так. Я все еще чувствовала ее присутствие, хоть и очень-очень слабо, но также было и ощущение, что пытаться говорить с ней — бесполезно. А жаль, в разговоре с Мечеславом мне бы весьма не помешала ее помощь.
Отыскав пузатую емкость с широким горлышком, в которое было бы, наверное, удобно сцеживать кровь, я вздохнула, приказывая себе собраться, и вернулась к вампиру:
— Мне принести иголку, нож, или еще чего?
Мечеслав улыбнулся не совсем адекватной улыбкой и протянул ко мне руку. Я, приподняв бровь, отдала ему баночку, и мужчина улыбнулся чуть шире, показывая клыки:
— Вампиры всегда справляются сами, — после чего, не сводя с меня взгляда, наискось прокусил себе запястье, сделав укол только одним клыком, и поднес его к емкости.
По бледной коже потекла тонкая струйка крови, закапала на донышко флакончика. Он пошевелил пальцами, и капель превратилась в ручеек.
— Ради всего святого, только не заляпай мне своей кровью пол, — спохватилась я, оглядываясь по сторонам в поисках того, чем он смог бы зажать ранку.
— Твои заботы весьма забавны, — хмыкнул Мечеслав и поднес запястье к губам, протянув мне баночку с кровью.
Крови было на самом донышке, но я так понимала, этого должно бы хватить. Волос КириллКирилыча у меня вообще кончик тонкой прядки, и ничего, не мало же.
Плотно закрыв флакончик крышкой, я пару секунд понаблюдала, как вампир широкими движениями языка зализывает ранку, отчего-то не сводя с меня взгляда, и уточнила:
— Мне точно не придется за тобой убирать, когда ты прекратишь это делать?
Вампир тихо рассмеялся. А потом показал мне запястье, на котором уже не было даже следа укуса:
— Теперь ты начнешь отвечать на мои вопросы, или мне забрать свою кровь назад?
Я хмыкнула, отнесла кровь в ящик письменного стола, принесла себе стул и села напротив вампира, максимально удобно устроившись в коридоре перед дверью. Солнце уже клонилось к закату, и на мой скромный взгляд в моей квартире было уже достаточно теней при закрытых шторах, чтобы он вышел, к примеру, на диванчик, но хочет сидеть на холодном полу — пусть сидит.
— Откуда у тебя это ожерелье? — повторил свой, вероятно, на его взгляд самый главный вопрос вампир.
— Досталось по наследству.
— От кого?
— От бабушки.
А что? Кто докажет, что старушка была дедушкой, пусть первый бросит в меня камень. Я же не говорила «от моей бабушки».
Вампир склонил голову к плечу:
— У твоей семьи богатая история, не так ли?
— Если и да, то мне об этом ничего не известно.
— А что тебе известно об ожерелье?
— Оно древнее, дорогое и магическое. Это артефакт.
— Ты знаешь, кто его истинная владелица?
Я хмыкнула:
— Я.
— Не шути так со мной, — вампир вдруг помрачнел так, что показалось, будто вокруг него и без всяких пологов тьмы сгустились тени.
— Ты же говорил, что почуешь, если я солгу, — я склонила голову к плечу. — Ты чуешь, что я лгу?
— Это не та правда, которая мне нужна, — шикнул Мечеслав.
— Это твои проблемы, — я пожала плечами. — Мы договорились: десять вопросов, правда за кровь. О том, чтобы эта правда тебя устраивала, речи не шло.
— Ты знаешь Варнаву, хозяйку Замка-Из-Костей?
О, так она еще и хозяйка замка с таким романтичным названием! Как мило.
И в этом был прокол вампира, который, казалось бы, должен уметь задавать вопросы.
Я посмотрела ему в глаза и ответила:
— Нет.
Потому что, знаю ли я ее? Нет. Я не знаю ее ни как человека, ни как ведьму. Ее жизнь, ее прошлое, ее знания сокрыты от меня, и она явно не собирается всем этим делиться в принципе. Поэтому пусть она и живет в моей голове, пропускает через меня свою магию и помогает на тернистом пути к проведению ритуала, способного освободить нас обеих, я ее не знаю.
Мечеслав нахмурился. Мой ответ явно сбил его с толку, ведь он какими-то немыслимыми путями уже сделал для себя выводы, и мои слова с этими выводами не состыковывались. Прости, вампирчик, ты очень умный малый, но разрешения рассказать тебе, что твоя Варнава здесь, у меня
