Артем забрал ее. Ада аж покраснела. Ей стало немного стыдно. Слышала Катя хоть что-нибудь? Романов совсем ее лишает здравого мышления! Какие бы замечательные не были отношения с дочерью, надо все же помнить границы дозволенного.
— Кать, ты ммм, давно ушла?
— Мамуль, — она захихикала, — ну ты чего?! Ну, главное тебе хорошо! Романов тот еще черт, раз тебя так кричать заставляет!
— Кааатя!
— Обязательно поговорим об этом, — на фоне голоса дочери слышались звуки довольно громкой музыки, — сейчас я в клубе. С Артемом. Он немного расстроен. Кажется, его отец против наших отношений. Мам, если тебе будет звонить его отец, не говори с ним. Ладно? Я сама все решу.
— Катюш, даже не пытайся устранить меня от своей жизни! Ты же помнишь, наш уговор, мы вместе навсегда! И отца Артема я не боюсь. Позвонит — поговорим. Он такой же человек, родитель!
— Мам, ты многого не знаешь.
— Есть тайны? Катя! Скажи, что все хорошо? А лучше, приезжайте с Артемом к нам! Приезжайте. Не нужно никому ничего доказывать.
— Спасибо. Знаю, что мамочка у меня огонь! У Артема есть своя квартира. И нас это устраивает. Мне пора. Не могу больше говорить. Помни, держу кулачки за Вас с Захаром! — голос бодрый и веселый. Но все равно что-то взволновало Аду. Дочь у нее реально решала свои проблемы сама. Всегда.
Романов сел прямо на пол, позади Ады, обнял ее со спины и шепнул на ухо:
— Ада моя, твои щечки пылают, как возле печки! Ты из-за Кати так смутилась? Твоя дочурка тоже на кухне со своим мальчиком не только блинчики жарит! Но могу точно сказать, о встрече с Артемом она договаривалась до моего появления. И сбежала не из-за нас.
— Черт! Романов! — она развернулась и шутливо шлепнула его ладонью по плечу. — Катя, все таки еще ребенок!
— Я же прав! И ты это знаешь! Она взрослая.
— Сейчас другое меня беспокоит. Она как-то в школе устроила настоящий бунт. Заявила, что сама может решать свои проблемы. И вызывать родителей, а так же ходить на собрания будет сама. Я звонила ее классному руководителю. И знаешь, моя дочь ответственно и серьезно подходила к любым вопросам. Она сегодня призналась в проблеме. И это не очень успокаивает.
— Что за проблема?
— Ты сам отец. Но о дочери никогда не говоришь. Неужели тебе интересно, что с Катей происходит.
Он потянулся и достал откинутый в сторону скетч бук. Увидел набросок своего силуэта. Улыбнулся.
— С моей дочерью сейчас все не так просто. Очень хотелось бы знать о ней больше. Но, поверь, то что мне известно более чем достаточно, чтобы забрать ее под собственную опеку. — он говорил ровным слегка звенящим голосом. Прокручивая в голове, как лучше выразить свое молчание, — Полину я люблю. И очень хочу говорить о ней и с ней. Но Катя здесь. И отпускать ее проблемы на самотек нельзя. Я спросил не просто так. Ада. Какая проблема?
— Отец Артема. Он довольно серьезный человек, ФСБэшник, кажется. И ему не нравятся встречи наших детей. А мне не нравится он. Хоть и заочно.
Захар не много напрягся. Отложил блокнот. Встал. Ада даже обернулась на мужчину. Скулы сжаты. Желваки играют. Глаза потемнели. Аж, почернели, как тучи грозовые. Снова тихонько заныло сердце. она начинает привыкать, что он рядом. Привыкать к его запаху, к его рукам. Здесь, в квартире, стало таким естественным видеть его. Но, по сути, что она знает о нем?
— Фамилия? — его голос, как гипноз.
— Захар, — она так же встала. Непонимающе смотрела, — почему ты так реагируешь? Мы с Катей привыкли…
— Просто назови фамилию.
— Карпов. Я знаю, что парень моей дочери Артем Карпов. Учится в юридическом. Он замечательный мальчик. Очень образованный, культурный. Катя сначала дружила с ним. Просто дружба их не устроила. Особенно, когда возник вопрос об отъезде Артема за границу. Он остался не только из-за Кати. Просто вообще не собирался уезжать.
— Карпов не самая приятная личность. Я имею ввиду отца, конечно. Господи, Ада! Смотрю на тебя и не хочу ни о чем думать. Карпов однажды вмешался в то, во что не следовало.
— Хочешь покушать?
— Хочу. Но тебя хочу сильнее. Мы поужинаем в ресторане. Или нет. — подхватил девушку за талию и повесил ее на себя. Ада взвизгнула, но сопротивляться не стала. Высокий, горячий мужчина. И весь, целиком сейчас в ее власти.
Его прожигающий зеленый взгляд заставляет сердце выходить из нормального ритма. Его следующие слова еще больше заставили волноваться.
— Ада моя, не могу от тебя оторваться. Но сейчас тот самый момент, когда надо кое-что выяснить.
— Нет. — Ада попыталась спрыгнуть на пол. Захар усадил ее на стол. Его рука уже уверенно и властно гладила внутреннюю сторону бедер. Он целовал длинную шею. Стонал в ее рот. Взял ее лицо в ладони и прижался нос к носу. Это важно для него. Ада ощущала, как подрагивают кончики его пальцев. Всегда такой уверенный и холодный Захар Романов сейчас полностью и без остатка пал к ее ногам. Как же хотелось в это верить. Но что это значит?
— Даже если снова нам придется не надолго расстаться. Не дергайся! Молчи! Дослушай до конца. Не могу тебе всего рассказать сейчас! Просто верь мне. Слышишь? Верь. — он снова дернул ее личико так, чтобы их взгляды встретились. — Карпов на самом деле опасный человек. Он оставил след в моей жизни. НО! У меня есть способы борьбы с ним. Ты, Ада, не справишься одна. Если, он появиться. Или хотя бы намекнет на свое появление, Ада, обещай, что позвонишь мне. Сообщишь об этом сразу же! Ада! Услышь меня сейчас! — его голос стал строгим и умоляющим одновременно.
— Почему ты исчезнешь? — горькое и нестерпимое отчаяние прожигает тело. Дикое, почти звериное желание, похоть и боль от сказанного. Миллионы противоречивых чувств вихрем выкручивают кости и внутренности. Ада закрыла глаза. Он не должен это видеть.
— Я тебе все объясню. Обещай!
— Хорошо. Обещаю. — Давать обещания так легко. Потому что в этот миг ты еще не задумываешься о последствиях.
— Отлично. Тогда, последний волнительный вопрос — ты мою дочь примешь? — Он сказал и тут же расстегнул ее халат. Скинул его в сторону. Так, что Ада открыв рот, ловила воздух. Ее испугал вопрос. И в тоже время его действия полностью лишили сил.
— Твою дочь?
— Ага. Полина. Она скоро вернется из заграницы, и будет жить с нами.
— С нами? — Ада как попугай повторяла его слова. А сердце замирало от восторга. Он склонил голову и языком
