нас в Наркологический диспансер. Ужасное место, но мне хочется верить, что Гале здесь помогут.
По дороге я слышала, как муж звонил какому-то знакомому врачу и тот рассказал, что Галина пришла в себя, но, как и предполагал Дан, ведёт себя буйно.
Поднимаемся по ступенькам.
– Юль, я сначала всё выясню, и только потом мы пойдём к этой девке, поняла?
– Поняла. И она не девка. Во многом это несчастный, недолюбленый ребёнок, который в своей жизни ничего хорошего не видел.
– Не вздумай её жалеть, – смотрит на меня строго.
– Если она навредила Машеньке, я ей глотку перегрызу, – говорю вполне серьёзно.
– Ладно, пойдём.
Нас встречает седой хмурый врач. Они с Даном тепло приветствуют друг друга.
– Ну что там, Иваныч? – интересуется Дан.
– Всё как и предполагалось, – невесело усмехается тот. – Пришла в себя, орёт, буянит, требует отпустить. Я бы на вашем месте пришёл ближе к вечеру, когда её начнёт жёстко ломать. Тогда она больше скажет.
– Нет у нас времени до вечера, – отрезает Дан. – Где она? В той же палате?
– Пойдём, отведу.
Идём вслед за доктором. Коридоры тусклые, навевающие тоску. Приходим в крыло, где двери палат необычные, железные, с зарешеченным окошечком.
Приближаемся к одной из таких.
– Не советую входить к ней. Лучше поговорите через решётку, – указывает на одну из дверей врач.
– Иваныч, ну что я, с хлипкой бабой не справлюсь? – хмыкает скептически Дан.
– Напрасно ты так думаешь, – качает головой Иваныч. – Это не просто баба, это баба под такими препаратами, которые делают очень опасной.
– Хорошо, я понял тебя.
Врач открывает дверь, за ней действительно есть ещё одна разделяющая решётка.
Галя сидит на кровати, обняв колени, раскачивается взад-вперёд как маятник, прикрыв лицо клочьями волос.
Но услышав нас, вскидывает голову, взгляд у нее злой и безумный. Это жутко на самом деле.
Я вижу, как её лицо превращается в страшную гримасу, она вдруг срывается с места, подлетает к нам, бьётся в решётку.
Нам приходится отступить на шаг для безопасности.
– Выпустите меня! Уроды! Твари! Это всё ты виновата! – впивается в меня безумным взглядом, хватается за прутья и трясёт их, проверяя на прочность.
– Галя, успокойся, – прошу я. – Мы хотим тебе помочь.
– Помочь? Мне? – орёт она. – Себе помоги! Тебе Машка нужна была? А нет больше Машки! – начинает она смеяться, как безумная, а меня тут же захлёстывает приступ паники.
– Что ты с ней сделала? – подлетаю к решётке.
И тут же понимаю, что это моя ошибка, но поздно. Всё происходит в секунду. Галя резко хватает меня за волосы, и приставляет к моему горлу кусок острого как бритва стекла…
Дан дёргается в мою сторону, но Галя вдавливает осколок так, что шею обжигает острая боль и тёплая струйка начинает скользить по коже.
– Назад! Или я сейчас её вскрою! – шипит Галина.
– Тихо, Галя, остановись, – выставляет вперёд руки Дан, показывая, что безоружен.
А я смотрю в его глаза и вижу в них неподдельный ужас. Но он берёт себя в руки, и начинает нелёгкий диалог.
– Галь, не нервничай, скажи, что ты хочешь?
– Дверь открыли, быстро! – рявкает она.
– Хорошо. Сейчас. Только сначала скажи, для чего? Куда ты пойдёшь? Домой? Там тебя никто не ждёт.
– Что? Как это? – тушуется Галя. В голосе её слышен страх.
– Вот так. Николая там нет, он сейчас в полиции. Его задержали за употребление и распространение наркотиков, организацию притона.
– Это ты всё, да? Ты, мент поганый!
– Галь, не нервничай. Всё ещё можно исправить. Я могу сделать так, что твоего парня отпустят уже сегодня, если ты не будешь делать глупостей.
– А если ты меня кинешь? Звони прямо сейчас, чтобы я слышала.
– Хорошо.
Дан достаёт телефон, набирает чей-то номер.
– Стас, привет, – говорит в трубку. – Как там вчерашний задержанный?
Слушает, кивает.
– Ломает его уже, понятно. А по бумагам что? Не оформлял ещё? Это хорошо. Не торопись. А можешь дать ему трубку? Тут жена его поговорить хочет.
Протягивает телефон.
– Галя, возьми.
Галя бросает взгляд на Дана, и, видимо, понимает, чтобы взять телефон, ей придётся отпустить меня.
– На громкую ставь! – требует она в итоге, ещё крепче перехватывая меня за волосы.
Через пару минут посторонних шумов в трубке раздаётся невнятный голос мужчины:
– Галька, ты что ль?
– Коль, Колечка, тебя правда закрыли?
– Всё из-за тебя, дуры, говорил я тебе не связываться. Чёрт, я же тут сдохну…, – стонет он.
– Коль, – голос Гали начинает дрожать, а стекло уже не вдавливается в меня с такой силой, – Коль, они тебе ничего не сделают, ты потерпи.
Ещё я вижу, как Дан подходит всё ближе.
– Этот мент тебя отпустит, я обещаю…
– Галька… мне так плохо…, – начинает вдруг жутко стонать в трубку парень.
Галя вздрагивает, и в этот момент Дан бросается вперёд, зажимает её запястье со стеклом, выворачивая её руку, а меня отталкивает от решётки.
– А-а-а! – орёт Галя не своим голосом, пытаясь вырваться. – Ненавижу! Ненавижу, как я вас всех ненавижу!
– Рот закрыла, – гаркает Дан. – Ребёнок где?
– Не скажу-у-у! – визжит Галя. – Хочешь, грохни меня, но я не скажу-у-у!
– Дура безмозглая! – отталкивает её от себя назад в палату, захлопывает тяжёлую дверь. – Иваныч, пусть до вечера посидит, ломать начнёт, посмотрим, как она заговорит.
Врач кивает, в палате слышно, что Галина снова буйствует, продолжает выкрикивать проклятия в наш адрес.
А меня трясёт. Я еле стою от пережитого стресса.
– Дан, – всхлипываю я, – она же соврала про Машеньку?
– Тихо, Юль, успокойся. Пойдём, – ведёт меня по коридору.
– Что делать? Надо же что-то делать? Может, малышка у матери Галины? Я знаю адрес.
– Я его тоже знаю, и сегодня там уже были по моей просьбе наши ребята. В квартире никого нет, и ребёнка там соседи не видели.
– Боже, не могла же она её…, – прикрываю рот, чтобы не начать рыдать.
– Нет, Юля, не думай о плохом. Мы найдём её. Галя сама расскажет, нужно немного подождать.
Мы заходим в кабинет, который перед нами открывает врач. Дан усаживает
