царя Василия (на самом деле Нагие примкнули ко двору Шуйского и сохранили свои чины).
Было очевидно, что бродяга — довольно сведущий и находчивый человек. К тому же говорил он складно, витиевато и даже украшал свою речь цитатами из Священного Писания. Все это произвело на воевод должное впечатление, и они решили, что лучшего кандидата на роль якобы спасшегося «царя Дмитрия» им не найти.
Однако когда они предложили незнакомцу назваться царским сыном, тот решительно отказался, прекрасно понимая, какой смертельной опасности тут же подвергнет свою жизнь. Тогда раздосадованные воеводы пригрозили бродяге, что казнят его как царского шпиона, ведь он мог рассказать всем об их предложении. Выбора у незнакомца не оставалось — в любом случае ему грозила гибель. Поэтому он был вынужден принять предложение стародубских воевод.
Чтобы видевшие прежнего самозванца люди тут же не разоблачили нового, его внешность несколько видоизменили: заставили отрастить длинные волосы и отпустить бороду, надели нависавшую на глаза большую шапку и многослойные одежды, скрывавшие его хрупкое телосложение. Можно вспомнить, что первый самозванец гладко брился и коротко стригся для того, чтобы в нем не узнали прежнего монаха, и был хотя и невысок, но, по крайней мере, крепко скроен.
В июне все необходимые приготовления были закончены: сшиты подобающие царю одежды, подобрана свита, да и сам самозванец хорошо усвоил данные ему инструкции. После этого воеводы отправили грамоты в Путивль и другие западные города, желавшие служить «царю Дмитрию». В них они писали о том, что наконец-то истинный государь объявился и ждет к себе подданных на поклон.
В мятежных городах весть о воскресении «царя Дмитрия» была встречена с воодушевлением, и вскоре оттуда прибыла представительная делегация. Поначалу внешность бывшего бродяги приезжих разочаровала, ведь многие из них видели Лжедмитрия I. Они без всякого почтения обступили нового самозванца и стали требовать, чтобы тот назвал свое истинное имя. Однако заранее подготовленный кандидат не растерялся. Схватив палку, он с гневом закричал: «Ну, наглецы! Сейчас вы узнаете, кто я! Валитесь в ноги и просите прощения!» Сомневавшиеся с готовностью упали ниц и запричитали: «Виноваты, государь! Прости, что сразу не признали!»
Несомненно, никто из присутствовавших не поверил в то, что незнакомец являлся прежним «царем Дмитрием». Но они увидели, что представленный им кандидат — не робкого десятка, вполне вошел в свою роль и может возглавить новое самозванческое движение, целью которого было свержение Василия Шуйского и захват верховной власти в стране. Воеводы западных городов надеялись, что в случае победы их ставленника сами они получат высокие чины, обширные земельные владения и займут место у царского трона. При этом никто из них не задумывался о том, что для достижения этих целей придется залить кровью всю страну.
Таким образом, по воле мятежных воевод у безродного бродяги оказались в подчинении сразу несколько западных городов: Стародуб, Путивль, Трубчевск, Чернигов, Новгород-Северский и некоторые другие. Горожане предоставили в его распоряжение местную казну, городовые дружины и принесли ему клятву верности.
С небольшим войском Лжедмитрий И тут же решил отправиться на помощь осажденным в Туле Петруше и Болотникову. По дороге ему удалось взять Дедилов, Крапивну и Епифань. Готовы были сдаться и жители Брянска, но царь Василий опередил, самозванца: воевода Г. Сунбулов сжег готовый к мятежу город, и тому пришлось отступить назад, а Тула вскоре сдалась Шуйскому.
Неудача показала Лжедмитрию II, что его силы слишком малы для борьбы с московским государем. Поэтому по его приказу служившие в западных городах дьяки взялись за перо и начали строчить грамоты в различные города от имени новоявленного царя. Всех желающих приглашали влиться в его войско. Через некоторое время под его знаменами оказался отряд в 3000 воинов. К ним добавились польские любители легкой наживы во главе с полковником М. Меховецким. Их численность составляла 700 человек, но можно было надеяться, что поляков вскоре станет больше, поскольку после краковского мятежа против короля Сигизмунда III в Речи Посполитой было много желающих бежать из страны.
Меховецкий оказался очень полезен самозванцу, мало смыслившему в военном деле, поэтому вскоре получил чин гетмана и стал главнокомандующим. Скоро самозванческое войско еще больше увеличилось за счет донских казаков. Они пришли под началом некоего «царевича» Федора, называвшего себя сыном царя Федора Ивановича, впрочем, Лжедмитрий II повелел казнить казачьего «царевича».
Боясь, что бездействие оттолкнет от него воинских людей, самозванец решил двинуться по направлению к Москве. Вновь на его пути оказался заново отстроенный и хорошо укрепленный Брянск. На этот раз горожане уже не были склонны к измене и отчаянно защищались. Длительная осада привела к тому, что в городе начался голод, не хватало питьевой воды и дров. Узнав об этом, царь Василий отправил на помощь своих воевод — боярина И. С. Куракина и князя В. Ф. Мосальского-Литвинова. Общими усилиями им удалось отогнать Лжедмитрия II.
Самозванец повернул на Карачев. По дороге ему встретился малочисленный московский отряд под командованием воеводы М. Мизинова, который Лжедмитрий без особого труда разгромил. Но тут выяснилось, что его польские сторонники не желают идти вглубь российских территорий. Их куда больше устраивали грабежи приграничных городков. Для лжецаря такая политика означала самоубийство — он не мог грабить своих подданных, напротив, в его обязанности входила их защита.
Все эти противоречия привели к тому, что польские шляхтичи подняли бунт и даже попытались убить Лжедмитрия II, чтобы захватить и разграбить его имущество. С огромным трудом самозванцу удалось вырваться с горсткой верных ему людей. Убежищем стал Орел, жители которого с радостью его встретили и снабдили всем необходимым. Это оказалось как нельзя кстати, поскольку зима была в полном разгаре, стояли морозы и все дороги были заметены снегом.
После ссоры с поляками Лжедмитрию II показалось, что вся затея с воцарением абсолютно бессмысленна. Он даже хотел переехать в относительно безопасный Путивль, но окружавшие его воеводы и гетман Меховецкий не позволили ему это сделать. Для них слишком многое было поставлено на карту, и отказываться от грандиозных планов они не собирались. От соглядатаев им было известно, что царь Василий распустил своих людей по домам, что защищать Москву почти некому, да и государева казна полностью истощена.
Зимовка в Орле не была временем, потраченным самозванцем даром. К нему продолжали стекаться противники Шуйского. В их числе оказалось много болотниковцев, бежавших из Тулы, и донских казаков, которых привел И. Заруцкий, входивший в ближнее окружение Болотникова. Вернулись и некоторые поляки. Их возглавил польский князь полковник Р. Рожинский. Считая себя выше всех, он начал требовать для себя звание гетмана и главнокомандующего, хотя эта должность уже была занята Меховецким.
Среди поляков вновь начались ссоры и раздоры, которые
