святым, сущностью своею, а после позволь жидкости святой вспыхнуть праведным пламенем, что очистит души падших от тел их бренных и вознесет к тебе на небеса, дабы предстали пред тобою на суде.
– Что ты творишь, гнида безумная?! – доносится до меня крик.
Просыпается священник и взглядом, полным недоумения, окидывает зал.
– … Господи боже, прости меня грешного и позволь быть очищающим оружием твоим на земле грешной. Прости мне мою слабость и прости мне мое участие в совершении злодеяний, а после и мою душу прими у себя, дабы совершить суд.
– Что происходит? – поверх крика коммерсанта возникает голос жирного ублюдка.
– Он читает нам реквием! – сын отвечает отцу, и в этот момент к ним приходит ясное понимание твердости моего намерения.
– Сынок, отпусти нас, – обращается ко мне. – Каждого может бес попутать, и ты не исключение. Мы все поймем, я все пойму… Ты лишился всего, и это до сих пор гложет тебя. Это не дает тебе переступить через прошлое, что ты не можешь вспомнить, и жить дальше, – говорит он, и я начинаю понимать, почему люди по второму кругу покупают могилы, почему приходят на службы, что тот ведет, не придерживаясь священного писания.
– Господи всемилостивый, услышь мои мольбы и сквозь священную жидкость, что несет очищающий огонь, прошу тебя, упокой те души, что ошибочно попали во владение проклятой земли, и освяти это место через сожжение нечестивости, – продолжаю бубнить и беру первую канистру с бензином.
Начинаю поливать освященной жидкостью зал, стены, скамейки. Вторая канистра тоже расходуется на это. Третья же выливается на демонов, что плотно связаны веревками. Осталась всего одна канистра. Она понадобится мне позже.
– Во имя отца и сына, и святого духа. Господи, прости меня грешного и позволь прожить еще несколько дней под твоей опекой. Даруй мне дар быть дланью карающей твоей, что несет в себе гнев твой, – проговариваю я сквозь крики коммерсанта, сквозь попытки его отца убедить меня. – Молю, будь добр к душам заблудших и охраняй души чистые…
Я подхожу к трибуне. Забираю с нее томик библии и иду к дверям, ведущим прочь.
– Я верующий, но религия – это яд для человеческой души. Все то, что вы делали, очерняло веру, и теперь этому конец.
Сказав это, я достаю коробок спичек.
– Прощайте, – говорю я. – Да пощадит всесильный господь ваши души.
С этими словами я запускаю зажженную спичку в зал. В следующий миг пламя вирусом охватывает помещение церкви.
Я смотрю на это. Будто бы фрагмент фильма в замедленной съемке. Пламя расползается и наполняет собой пустоты. Оно взаимодействует со средой и выделяет большое количество тепла, оно жадно пожирает кислород, оно выплевывает дым.
Крики наполняют это место. Это те двое, которых я связал. Они, их тела протестуют и наполняют последние мгновения жизни нестерпимой болью. Эти двое, они проклинают меня, они ненавидят меня, они не боятся меня, они готовы вцепиться зубами в мое горло и пустить горячую кровь по обугленным телам. Я смотрю на то, как они стараются избавиться от веревок, которые крепко держат их на кресте.
Достаю из кармана портсигар, оттуда беру скрученный косяк и подкуриваю его о пламя горящей церкви. Делаю глубокую затяжку.
– Прощайте, – говорю я и отворачиваюсь от этих двоих.
В это время пламя поглощает все комнаты.
– Уничтожу! – священник освободился от веревок.
Его тело горит. По какой-то причине он все еще жив, все еще может двигаться. Он снимает распятие с обгоревшей жирной шеи и берет его в руку как нож. Я был прав, это не человек, это демон.
– Уничтожу! – кричит он и срывается с места.
Дряблое тело колышется во все стороны. Прилипшие куски одежды догорают на нем. В глазах его безумие и жажда крови. Я заворожен этим зрелищем. Даже не могу двигаться. Просто наблюдаю за тем, как он несется на меня… Такое ощущение ты испытываешь, когда смотришь на автомобиль, что с большой скоростью приближается к тебе, а ты не можешь уйти с дороги, потому что тело не двигается, потому что никаких мыслей нет… Это как погрузиться в состояние гипноза.
Внезапно жирный ублюдок спотыкается. Крест из его руки вылетает и делает длинную дугу в мою сторону. Это, как щелчок пальцев, возвращает меня в Мир, и я отклоняюсь в сторону. Крест вылетает из церкви и втыкается в снег длинным концом вверх. Следом за ним, потеряв равновесие, по инерции, летит обгоревшее тело, наполненное безумием и ненавистью. Оно минует меня, оно следит глазами за тем, как я проплываю мимо, оно поворачивается вслед за моей фигурой в поле зрения. Еще через миг священник падает головой на крест. Длинный конец пробивает череп и выходит по центру лба. Теперь это тело очищено от демона с помощью огня и артефакта. Я смотрю на это. В одной руке канистра, в другой косяк. Сильный ветер декабря уносит дым церкви в сторону города. А я направляюсь к лачуге, чтобы сжечь ее, спалить дотла.
Заливаю жидкостью это место… Заливаю бензином и вспоминаю этот сплошной ужас жизни в этом месте. Но теперь с этим покончено. Я заливаю бензином это место, наслаждаясь звуком каждой капли, запахом, пропитывающим стены. Вдалеке слышны звуки сирен.
– Это полицаи, это пожарные, это скорая помощь, они приближаются к пожару, что освободил своим праведным пламенем две души. В скором времени слепцы потушат его и вновь воцарится власть хаоса, – произносит пятый голос.
– Ты видишь спрута? – четвертый голос.
– Он старательно кидает свои щупальца на пламя церкви, обжигается и бросает вновь, – третий голос.
– Он пытается потушить пламя, сотворенное тобою, потому что религия этого города – основной приток его пищи, его кайфа, его еженедельного воскресного рациона, – второй голос.
– Теперь ты точно знаешь, кто этот спрут! Теперь ты точно знаешь, кто за тобой следит! Теперь ты точно знаешь, кто виновен во всем! – кричит первый голос. – И, если ты выживешь, если ты все сделал правильно, то мы сможем обрубить его щупальца, вместе! – Мы отомстили демонам за смерть близких и докопались до сути, до правды… – внезапно тихо и спокойно начала свое движение темная материя внутри меня. – Личные счеты сведены, а цель, она убежала от меня, как кусок ваты от гончей, бегущей по кругу.
Я – бешеный пес и я не могу остановиться. Большая часть мозга повреждена… Рассудка, разума, мыслей – всего этого больше нет. Я слепо идущий к своей цели. Я глупец.
Стою на улице. Новые сирены щупальцами спрута приближаются ближе к полыхающему оплоту религии. Холодный ветер декабря уносит
