Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Сил думать не оставалось. Люк выполз из дыры на странице, упав на костлявые колени и ушибленные локти. Наконец он вытащил свой лихорадочный разум. Почти ночь. Он писал весь день, не спал тридцать шесть часов. Иногда Люку казалось, что героин – единственная вещь, позволяющая ему заснуть.
На улице открывал усталый глаз Эрлайн-хайвей, пытаясь отделаться от похмелья вчерашней ночи. Люк слышал, как гудят, прибавляя газу, моторы, нытье неона, иногда приглушенный грохот далекого фейерверка. Он чувствовал буйную деятельность в комнатах вокруг него, что-то происходило на веранде. Дешевый секс и деловые сделки всех сортов. Там был джанк, чистый и милосердный.
Люк не мог более оставаться в своем номере. Он накинул на плечи куртку, надел сапоги, вышел и сел в машину с поднятыми стеклами и встроенным магнитофоном, из которого громыхал последний альбом "Баухауса" "Сгорая изнутри". Питер Мерфи исполнял только половину песен, потому что, согласно официальной версии, он находился в больнице, оправлялся после воспаления легких. Ходил слух, что симптомы его пневмонии больно уж походят на те признаки, когда человек пытается соскочить с героина. Истощенный, андрогинный певец как-то похвастал о предсказании некоего ясновидящего, что он умрет от СПИДа в Париже; теперь у него был ребенок.
Насколько понимал Люк, Мерфи был бы просто счастлив поменяться с ним местами. Ну что, самец,– сказал бы он ему, расстегивая ширинку, – отсоси мне и можешь покупать билет в Париж.
Он свернулся калачиком на одноместном сиденье и обхватил руками колени. Кожаная куртка скрипнула тихо, знакомо, как дыхание любовника. Она была велика и напоминала ему, что такое быть сильным.
9
Я стоял и смотрел на грязную темную поверхность реки Миссисипи. Гладь воды стягивала радужная пленка нефти. Она горбилась, вздымалась и перекатывалась, словно перистальтика, длинная коричневая кишка, работающая непрестанно. Я был рядом со сфинктером, чем и объяснялся особый запах.
В ночи вверх по течению медленно двигалась вереница барж, их силуэты вычерчивались на фоне противоположного берега, заваленного некоей блестящей черной массой. Я представил, как они врезаются в усыпанный огнями мост, по которому катят машины, как высокие серебряные мачты гнутся и рассекают бетон, дорога крошится, падая в воду, опрокидываются легковушки и грузовики и крошечные поврежденные тела. К сожалению, у меня нет власти над баржами.
Эта река совсем не похожа на Темзу – холодную серую вену, что вьется через холодный серый город, – на берегах которой я провел большую часть жизни, в которую я слил через канализацию немало прочно завязанных, слегка испачканных пакетов. По сравнению со здешним мутным, пенистым потоком Темза просто стерильна.
Интересно, что происходит с трупом в Миссисипи. Скорей всего, если к нему привязать пустую пластиковую бутылку, он останется на плаву, а через пару недель его можно будет выловить на том же месте. Судя по количеству проплывавших мимо бутылок, разноцветных неудобоваримых отбросов, не один я такой любопытный.
Как только я зашел на борт самолета в Лондоне и почувствовал себя в безопасности, поднявшись в воздух, тотчас бросился просматривать газеты, которые купил в неожиданном приступе голода к новостям, происходящем в мире, куда я возвратился. Если не считать меня, то в нем все столь же скучно и монотонно, как и раньше: скандалы в королевской семье, личная жизнь политиков – злобные выдумки нахально-невежественных журналистов, преподнесенные как неоспоримые факты и проглоченные праздным читателем. Одна из статей на первой странице была о похищении моего тела, сбоку надпись: БИЧ ГОМОСЕКСУАЛИЗМА В – БЕЗОПАСНОСТИ ЛИ ВАШИ ДЕТИ?
Я внимательно прочел эту безвкусную писанину и в отчаянии переметнулся на журналы, предоставляемые авиакомпанией. Рекламы, рассчитанные на корпоративных тунеядцев, призывали меня сделать монограмму на портфель, усовершенствовать пауэрбук, выгравировать на часах инициалы. Среди этих несносных предложений я наконец откопал статью по туризму. Она расхваливала жаркие пороки Нового Орлеана, джаз, яства и иные прелести. Мое внимание привлекла надпись под картинкой с кроваво-красным напитком в бокале на длинной ножке, который был украшен вишенкой, долькой апельсина и ярко-зеленой гофрированной гармошкой из бумаги. В Новом Орлеане больше четырех тысяч баров и ночных клубов...
В Лондоне в два раза меньше. Но, конечно же, американский город несравним по размерам с нашей столицей...
Я пробежал глазами всю статью. Население Нового Орлеана едва превышает семьсот тысяч. Лондон приютил семь миллионов озябших душ. Совершив нетрудный расчет, я озарился недоверчивой улыбкой. На каждую тысячу лондонцев приходится по пабу. Эта цифра меня всегда радовала. Но в Новом Орлеане заведение имеется на сто семьдесят пять человек.
Когда колеса самолета коснулись земли Атланты, я твердо знал, куда держать путь. Проходя таможню по американскому паспорту, я волновался за свой акцент, но напрасно: там даже не требовалось смотреть персоналу в глаза, не то что говорить с ним. Получив нужную печать в паспорте, я сразу же зашел в будку обменника и перевел все Сэмовы фунты стерлингов обратно в доллары США. Судя по всему, фунт – сильная валюта, потому что я получил толстую пачку шершавых зеленых банкнот.
Подземный поезд довез меня от аэропорта до автобусной остановки, где я обнаружил, что моих денег хватило бы не на один билет до Нового Орлеана. Я покинул Атланту на рассвете и следующие пятнадцать часов провел, дремля и время от времени просыпаясь, чтобы взглянуть на зеленую сельскую местность, на болота вдали, на длинный ряд зловонных фабрик и нефтеочистительных заводов, которым не было конца, на кошмар почерневших дымовых труб с рыжим пламенем на фоне жуткого багрового неба.
Наконец автобус прибыл в Новый Орлеан, я взял такси и попросил водителя отвезти меня в самый дешевый клоповник поблизости, коим оказался отель с баром-рестораном "Хаммингберд" на авеню Сент-Чарльз. Я проглотил чизбургер и две порции американского райски ледяного пива (сравним ли озноб самой смерти с дрожью от поистине холодного пива?), затем поднялся по узкой лестнице в квадратную комнатушку и проспал целые сутки.
Ранним вечером я рассчитался с отелем и смело шагнул во Французский квартал, подобно миллиону экономных туристов. ("Сент-Чарльз у канала переходит в Ройял", – сказала мне регистратор отеля, и ее слова показались экзотическим заклинанием, полным тайн и обещаний.)
Я в сердце покорил Миссисипи, стоя на пирсе. Я не испытывал страха ни перед ней, ни перед городом, через который она проносится. Я и раньше видел кишки и сфинктеры, я знаю, как с ними обращаться. Затем я пошел выпить.
* * *
Джей сидел в гостиной, трясясь, как паук на паутине при сильном ветре. Приближался вечер, Тран ушел час назад. Когда они проснулись, им было нечего сказать друг другу: оба были смущены и страдали от приема различных наркотиков. В таком состоянии не до физического контакта.
Однако, едва проводив Трана через двор и заперев за ним ворота, Джей подвергся натиску желаний и страстей пережитых суток. Одурманенный, он вернулся в дом, взял с полки книгу по медицине и пролистал ее, затем отложил обратно. Несколько минут он просто сидел, ощущая, как дрожит собственный скелет, пульсируют белки глаз и колотится сердце. Ему нужен был еще один юноша, и немедленно. Тяга к убийству никогда не возвращалась так скоро. Встреча с Траном выбила Джея из колеи, возвратила коротким замыканием в ту же петлю.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
