кухне, хотя Эбенезер ворчал, что это занятие не для леди. Но гораздо проще было вскипятить воды и заварить травы самой, чем ждать, когда наш милый старикан раскачается на чашечку чая.
Выждав десять минут, я процедила часть отвара в любимую кружку леди д`Абето, а остальное укутала в белоснежное полотенце и поставила на подоконник – пусть настоится к вечеру.
На серебряный поднос были поставлены кружка с напитком, бочоночек с мёдом, положена серебряная ложечка, и я отправилась к хозяйке, чтобы предложить ей настой «по рецепту директрисы».
Выйдя из кухни, я прошла коридор, повернула к лестнице и… чуть не столкнулась с герцогом. Он как раз выходил из комнаты с портретами.
Я чудом удержала поднос в равновесии, ничего не расплескав и не уронив, и запоздало забормотала извинения, опуская голову и отходя к стене, чтобы пропустить хозяина. Но вместо того, чтобы пройти мимо, герцог вдруг остановился и заговорил со мной:
- Не извиняйтесь, Фанни, - сказал он мягко. – Это я должен извиниться – шёл слишком быстро, да ещё и задумался. Это для тёти? – он кивнул на поднос.
- Да, милорд, - почти прошептала я, испытывая огромное желание прокашляться и говорить исключительно басом.
- Вам не следовало делать это самой, - продолжал герцог очень дружелюбно. – Отправьте кого-нибудь, не утруждайте себя чрезмерно.
Какой заботливый!..
Интересно, с Труди он так же вежлив и предупредителен? Или ещё… вежливее?..
Но вслух я, разумеется, сказала совсем другое:
- Мне не сложно, милорд. Ваша тётя весьма милая и приятная дама, мне приятно услужить ей.
- Хм… - только и произнёс герцог, а я бочком двинулась вдоль стены, обходя его стороной.
Хотя у меня не было оснований доверять горничной на слово, но не было и оснований не доверять. Правда или нет, что Труди и де Морвиль связаны отношениями особого рода – мне лучше держаться от этой парочки подальше, что я и собиралась сделать.
Вот именно – что собиралась. Потому что вместо того, чтобы быстренько сбежать на второй этаж к леди д`Абето, я остановилась, и герцог де Морвиль сразу это заметил.
- Хотите о чём-то спросить, Фанни? – поинтересовался он.
- Да, - сказала я, помедлив секунду. – Сегодня приезжал королевский судья… Он сказал, что занял вашу должность? Как это возможно?
- Почему вас это удивляет? – ответил он вопросом на вопрос.
«Почему вас это интересует?», - услышала я и поняла, что надо уходить.
- Простите, милорд, - пробормотала я, - служанке не следует задавать такие вопросы.
Только я не успела даже развернуться в стороны лестницы, когда герцог сказал:
– Обыкновенная должностная замена. Такое часто происходит. Мой предшественник продержался на этой должности два месяца. Я занимал её восемь лет. По-моему, мне повезло больше.
Это что – была шутка?..
Не удержавшись, я посмотрела на герцога, но его лицо было бесстрастным. Ни тени улыбки. Даже в глазах.
- Но почему вы лишились должности? – со стороны служанки Фанни подобные расспросы могли рассматриваться, как крамола, но я не могла остановиться.
Мне надо было выяснить…
- Не связано ли это, - я с трудом подыскивала слова, - с тем, что вы не слишком хорошо выполняли свои обязанности на посту королевского маршала? Возможно, вы не выполнили какого-то королевского приказа…
Например, не поймали злостную преступницу Сесилию Лайон. За что и поплатились.
- Нет, - ответил он спокойно. – Дело не в приказах. Просто смена власти всегда ведёт и к смене тех, кто служил прошлой власти. Королева Алария захотела видеть в качестве начальника охраны другого человека. Господину де Бринталю она больше доверяет. Я удовлетворил ваше любопытство? Или, может быть, утишил страхи?
Вздрогнув, я снова посмотрела на него. Какие странные слова… И несмотря на то, что лицо герцога кажется равнодушным, взгляд… взгляд совсем не равнодушный… Неужели… неужели, догадался?.. Я невольно облизнула мгновенно пересохшие губы, гадая – не надо ли признаться во всём прямо сейчас? Если герцог в опале, то почему бы ему не помочь той, которую ложно обвинили?.. А вдруг… вдруг он решит, что твоя поимка, глупышка Сесилия – это верный путь вернуть доверие королевы и должность?..
- Хотите спросить ещё что-то, Фанни? – голос де Морвиля привёл меня в чувство. Спрашивайте. Я постараюсь ответить.
- Д-да… - с запинкой ответила я, не представляя, о чём бы ещё спросить.
Порыв ветра всколыхнул белые занавески на двери, и я ухватилась за спасительную мысль.
- Позволено ли мне будет спросить, милорд, - заговорила я торопливо, - почему на портрете дамы – на том, что в центре… почему там нарисована муха? Это какой-то тайный знак?
Казалось бы, совсем невинный вопрос. Не то что про потерянную должность. Но герцог опустил голову и некоторое время молчал. Так что я уже начала пятиться, сообразив, что сказала что-то не то.
- Никакого тайного знака, - произнёс он и вздохнул, посмотрев на портрет поверх моей головы. – На картине изображена моя мать. Леди Беатрис Ратленд. В то время, когда был написан портрет, было модно рисовать мух – это что-то вроде подписи художника, похвала мастерством. Вы же видите, как реалистично муха выписана? Не отличить от настоящей. Художник рисовал муху, и всем было понятно, кто автор картины.
- И кто автор? – переспросила я, немного озадаченно.
Муха – как подпись? Я впервые слышала о таком. Художник слишком польстил себе, если не пожелал подписать работу, а нарисовал муху. Что-то я не помнила ни одного известного художника, который подписывался бы мухами.
- Его имя благополучно забыто, - ответил Морвиль. – Лучше бы он подписывался буквами, а не мухами.
Я с подозрением посмотрела на него.
Это он так шутит?..
Даже не предполагала у герцога наличия чувства юмора.
Но он смотрел на картину задумчиво, без улыбки, и я напомнила себе, что надо уходить.
- Благодарю, что не рассердились за мои расспросы, милорд, - сказала я чинно. – Но, простите, мне пора идти. Ваша тётушка ждёт успокаивающий чай из семян фенхеля. Он может остыть…
Сделав книксен, я пошла к лестнице, но, похоже, герцогу почему-то вздумалось поговорить с девицей Фанни Браунс по душам, и он снова остановил меня:
- Ценю вашу деликатность, когда вы назвали мою тётю милой и приятной, но вряд ли это так. В следующий раз когда ей вздумается гонять вас за чаем, сошлитесь на меня – я вас не для того нанимал, чтобы
