поздравляли его с победой. Кто-то имел наглость напроситься в соратники. Кто-то спрашивал о дальнейших планах. Красные почему-то молчали или тот оглушающий гул, что не прекращался в его разуме, это они и были. Раймон задумался и не заметил, как рядом оказался один из серебряных.
— Мистер Раймон, прошу вас, пройдёмте со мной. Нам нужно поговорить.
— Я уже ходил, — Раймон поправил маску, глянув наверх.
— Это действительно недоразумение. От меня оно не зависело, — нахмурился серебряный.
Раймон подумал, что кто-то из них впервые выказал определённую реакцию на происходящее. Подозрительно оглядев его, он решил, что больше угрозы нет.
Зал остался позади. В давно ставшем знакомым коридоре откуда-то возникло новое ответвление. Деревянная дверь, непонятно как оказавшаяся на космическом корабле, открылась.
Он очутился в странном зале, наполненном воздухом. Да, именно воздухом. Раймон мог поклясться, что не вдыхал такой ни разу. Нечто осязаемое и вкусное оседало на языке, щекотало поры, и он готов был навсегда остаться здесь.
— Приятно, не правда ли? — спросил организатор.
Раймон тут же очнувшись от своего странного состояния, словно включили свет, принялся разглядывать очередного серебряного. Лицо было совершенно обычным. Тёмные глаза, спокойный без морщин лоб, приветливо изогнутые брови. Старые списки всё ещё жили в его памяти, но сейчас он совершенно не был уверен, видел ли этого человека хоть раз.
— Смотрю, это вас смущает, — указал на свою голову организатор.
В полном молчании его аура не спеша сменила цвет с белого на жёлтый, потом на красный, а затем просто исчезла, и Раймон вспомнил человечка-без-ауры, встретившего его на первом аукционе.
— И как это понимать? — спросил Раймон.
— Вы не обязаны это понять. Но я расскажу. Присаживайтесь, Шун. Можно так вас называть?
Раймон кивнул и устроился в кресле, уставившись на организатора. Тот встал у окна напротив и сам начал казаться нелепой проекцией.
Аура как же. Он же знал, знал, что всё с самого начала было какой-то чушью.
— Всё, что было сказано на собраниях, несмотря на эту незначительную бутафорию, всё-таки правда. Как бы ваше правительство не отнекивалось, вы все находитесь на грани уничтожения. Уничтожения вами же.
Раймон расслабился. Ему предстояло прослушать лекцию о прекрасном будущем человечества в случае… чего-то.
— Было решено, что вам нужно дать последний шанс. Для этого и устроили это разделение на касты. И бои. И аукционы. Слегка вульгарно, вы правы.
— Кем решено? И кем устроено? — решил остановить рассказчика Раймон.
— Этого, думаю, вы тоже не должны понимать, — улыбнулся ему человечек-без-ауры. — Тем не менее, новое правительство выбрано. Его глава — тоже. Теперь вы в ответе за всё происходящее на этой планете.
— Если отвечаем мы, то что будет с теми, кто выбрал нас? И почему именно нас?
— Они наблюдатели, — помолчав, ответил организатор. — Они вмешиваются лишь в крайних случаях. Таких, как сейчас.
— Так, как сейчас, все живут давно. Разве что-то поменялось?
— В этом и проблема. Ничего не меняется. Ваша раса словно достигла завершения. Вы, Шун, и такие, как вы должны вывести всех на новый путь.
— Но почему мы? Половина из нас медленно подыхает уже сейчас. Через несколько лет останется лишь горстка.
— Вы знаете цену, Шун. Цену жизни, здоровья. Воздуха, в частности.
— И как же я должен управлять всеми и вести куда-то к светлому будущему, если не знаю, как выжить, сам? Да меня бы уже не было, если бы не вы. Кто-то из организаторов меня вытащил, ведь так?
— Нет. Мы в это не вмешивались. Только вы и ваши красные — вот условия выборов. К сожалению, мистер Блэквуд успел как-то договориться с одним из моих помощников. Они просто люди, не вините их.
— Как будто вы нет? — поняв, что молчание затягивается, Раймон решил начать с другого. — Вы не ответили на предыдущий вопрос.
— В этом и заключается ваша сила. Аура все-таки не совсем блеф. Конечно, это не огонёк в волосах. Это лишь видимость. Но ваши способности должны развиваться. Ваш разум также. Мы можем прийти к сотрудничеству, Шун. Вы получите здоровье, все условия для жизни. Все технологии, знания, все средства. Всё это вы можете получить. Если решитесь это выбрать. Конечно, не сразу. Вам придётся пройти долгий путь. Где-то найдутся недовольные, где-то будет не хватать ресурсов. Но в будущем вы придёте к совершенствованию. Озвучьте свой выбор, Шун и идите вперёд.
— А из чего я могу выбрать?
Организатор рассматривал Раймона, как занятную вещичку. Серые глаза следили за ним, медленно меняя цвет. Звёзды садились за горизонт. Раймон внезапно вспомнил, что не умылся и сидит на важной в общем-то встрече как ребёнок, измазавшийся в остатках крови, как в кетчупе.
— Первое: то, что я уже разъяснил, — вопросительно посмотрев на Раймона, и дождавшись кивка, подтвердившего, что повторять не нужно, организатор продолжил. — Второе: всё остаётся как есть, но у вас есть право передать свои новые полномочия любому другому из золотых. Желательно, конечно, из тех, кто одержал больше побед. И третье: всё вернётся в то состояние, как было раньше. Не будет ауры, не будет четырёх каст. Не будет выборов и нового правительства не будет тоже. Только старое мировое правительство. Конечно, и новых возможностей не будет. Ваш мир пойдёт своим путём.
— Но ведь, рано или поздно, эти новые технологии всё равно появятся? Так зачем именно теперь?
— Они появятся, — кивнул Раймону собеседник, — но слишком поздно. В частности вы, Шун, этого уже не застанете.
— И я должен выбрать. Прямо сейчас? — Раймон поднял глаза, словив блик звёзд стеклом маски. Организатор кивнул.
Раймон сидел, глядя на чёрное небо, где медленно вращался огненный шар. Перед ним открывалось будущее. Его друзья были счастливы. Он сам жил где-то среди тенистых настоящих деревьев, пил кофе по утрам и улыбался лысенькому старичку в зеркале. Маленький самолёт прилетал днём и отвозил его подписывать бумаги, осматривать заводы, проводить аудиенции.
Второе будущее было не менее радужным: старичок с довольным видом читал бумажные книжки и засыпал ровно в семь, зная, что никто его не потревожит ни сегодня, ни завтра. Кроме смерти.
А вот третье будущее было таким же туманным, как и настоящее. То есть, как старое будущее. Он немного запутался и принялся размышлять по новой.
Вероятно, он умрёт в возрасте около сорока-пятидесяти лет. Вокруг будут стоять Руи, Сузи и ещё кто-то. Последний день ознаменуется усилившейся одышкой, мигренью и ещё чем-нибудь столь же неприятным.
— Я не совсем понял третье. Что будет с красными, с теми, чьи семьи пострадали?
— Нет, Шун, — организатор поспешил остановить его, — вы совсем не поняли. Ничего этого не
