я.
Кай усмехнулся самодовольно, будто говоря, что так и знал.
— Они и этого испугаться, — со смешком заметил он, указывая на распотрошённую тушку.
«Удивительно, как в экстремальных ситуациях любой абсурд вызывает смех».
Я прыснула. Кай рассмеялся.
— Да. Со мной шутки плохи, — проговорила сквозь смех.
Дождь усилился, постепенно превращаясь в ливень. Таинственный лес мерцал люминесцентными огнями. В очередной раз радуясь сухой одежде, я устроилась рядом с драконом. Тот подкладывал хворост в костёр. С ним было спокойно и даже уютно. Через некоторое время Кай поставил консервную банку на угли. Меня беспокоили мысли о том, что мы очень разные и в то же время одинаковые. «Может быть, когда-то в прошлом драконы были и вовсе как люди, до того, как стали глотать свои таблетки».
— Расскажи что-нибудь о себе, — попросила я, чтобы нарушить тишину.
— Что?
— Ну, что тебе нравится?
Дракон посмотрел с недоумением и пожал плечами.
— Летать, — ответил Кай после паузы.
— На космических кораблях?
Он помотал головой.
— В атмосфере планеты.
— А. Должно быть, это здорово.
Дракон кивнул.
— А что было в прошлом на вашей материнской планете? Какими были древние драконы? — задала я следующий вопрос, чувствуя, что Кай расположен к разговору.
— Тенэбрис сокулурум, — внезапно ответил дракон.
— Что? — удивилась я. — Что это значит?
— Чёрное время, — пояснил Кай, но больше не сказал ни слова.
А выжидала. Что-то в нём переменилось. Дракон словно смирился с тем, что мы потеряны в космосе, один на один друг с другом.
— Если ты оказаться дома, ты должна молчать о том, что узнать здесь, — неожиданно выдал Кай.
«Оказаться дома, — вспышкой пронеслось в голове. — Как? Разве есть надежда?»
Я изобразила, будто закрываю рот на замок, но потом не выдержала и спросила:
— Разве я могу оказаться дома?
— Вероятность меньше каждый день.
— Да, — разочарованно произнесла я. — Так что за чёрное время? Буду молчать, клянусь.
— Дракон по истинная природа не такой… — начал Кай. — Не такой, как сейчас. Природа дракона — агрессия. Как у человека.
Я едва удержалась от комментария. «Опять он за своё!» Но вовремя сообразила, что стоит мне открыть рот, как хрупкое доверие канет в небытие. Потому я с наигранной вежливостью кивнула.
А дракон продолжил:
— На Матерне шли войны. Ирра длиться века. Потом наступить новый порядок. Разум победить. Новый дракон высший вид. Новый дракон освоить чужие планеты.
Сказать, что я удивилась, — ничего не сказать. У меня разве что глаза на лоб не полезли от очевидной догадки.
— Таблетки — часть нового порядка? — я указала на рюкзак, лежащий позади.
Кай кивнул.
— Интра.
— Похоже на латынь.
— Что?
— Название похоже на латынь. Мёртвый язык. Раньше этот язык существовал на Земле.
— Мёртвый?
— Да. На нём не говорят. Нет живых носителей языка. Поэтому мёртвый.
— Ты знать мёртвый язык?
— Ну… Нет. Точнее, частично. Препараты, то есть медикаменты, имеют названия на этом языке.
— Зачем называть, если никто не говорить?
Я рассмеялась и пожала плечами.
— Знание латыни позволяет врачам разных стран без труда понимать друг друга. Что-то вроде международного языка в медицине. Латынь существует лишь в письменном виде, как язык документов. — Задумавшись на пару секунд, продолжила: — Слова на латыни до сих пор используются в фармакологии, анатомии, да и в других науках, пожалуй.
— Зачем так сложно? — удивился Кай.
— Хм, — я усмехнулась. — Никогда об этом не думала так. В древнейшей истории человечества первые документы были записаны на латыни: святое писание, научные труды, классическое право. Я здесь не специалист. Но думаю, что некоторые традиции живут вечно.
Дракон явно собирался задать вопрос. А я пожалела, что произнесла кучу слов, которые теперь придётся объяснять. Мне хотелось вернуть разговор в прежнее русло и узнать больше о Кае. Я подумала о том, что людям, в отличие от драконов, приходится бороться со своими демонами самим.
— Что такое новый порядок? — опередила его я.
— Нет. Я спрашивать.
— Ладно. Спрашивай.
— Что ты узнать? — дракон показал на тушу шакала, лежащую в зарослях леса.
Я вздохнула, не зная, с чего начать.
Кай вскрыл банку и принялся жевать.
— У меня есть теория об этом месте. Но подтвердить её или опровергнуть невозможно. Вообще безумная теория, если честно.
— Я слушать, — произнёс Кай заинтересованно.
Ливень набирал силу. Пришлось согнуть ноги, сев по-турецки, чтобы вода, катившаяся ручьями с парашютной ткани, не мочила ступни. В шуме дождя я старалась говорить громче:
— Это животное, оно больно, при этом не было старым. Вероятно даже, это молодая особь. Я обнаружила опухоль.
— И что? — Кай продолжал есть как ни в чём не бывало.
— Само по себе — ничего. Но, знаешь, здесь много странного. Сам подумай, атмосфера пригодна для жизни, есть вода, растительность разнообразна, насекомые есть. Вот эти, например, — я показала на уродливую бабочку, что пыталась спрятаться от ливня под крупной шляпкой гриба. Крылья её промокли и склеились, а мерзкие лапки увязли в чём-то склизком. — Странно, что нет крупных животных и вообще разумной жизни. Ладно, фиг с ней, с разумной жизнью. Но почему нет разнообразия животных? Должны быть мелкие, вроде грызунов, средние, крупные — короче говоря, разные, и птицы. Хотя я видела птиц или кого-то похожего на них. Когда только выбралась из корабля. Там, над оврагом, где теперь река.
Дракон не перебивал, поэтому я заговорила снова:
— К тому же биолюминесценция, — меня понесло, я начала проговаривать всё, что бесконечно крутилось в моей голове: — Знаешь, на Земле достаточно видов живых организмов, способных к люминесценции. Но растений среди них нет, а грибы есть. Грибы, бактерии, простейшие и животные. Свечение происходит, грубо говоря, за счёт реакции окисления молекулы люциферина. Существует теория, что аналогично фотосистемам бактерий и растений люциферины изначально выполняли функцию антиоксидантов и защищали клетки от воздействия активных форм
