и простые движения, многие из которых не приносят результата и не меняют общую картину бытия, но наполняют жизнь смыслом и светом.
И он просто часть большого мира, иногда жестокого и бестолкового, иногда — светлого и позитивного, но даже когда он круглыми сутками играл в Эпоху замков — в этом тоже был смысл и биение жизни. Как минимум он делал не бессмысленной работу разработчиков и художников, придавал интерес самой игре, вызывал эмоции и испытывал их сам во время рейдов и войн.
И сейчас какая-то бесплотная сущность смеет ему заявлять, что все это было напрасно и он должен был переломить себя и изобретать лекарство от рака, хотя это вообще не его путь и никогда у него не было таких способностей и устремлений?
— Я. Не. Согласен. — чеканя каждое слово, произнес Бойцов.
В следующий момент все стихло. Отступила тревога и холод у сердца, прояснился разум и Глеб осознал, что стоит около своего дома с пустыми руками, на небе ярко сияет солнце и вокруг полно людей, которым нет до него дела, чтобы там ни говорил призрачный голос. Только старый сосед-алкаш, греющийся на солнце, на него как-то искоса посматривал, словно оценивая, найдется рубль-другой или сига, или сосед на мели.
Как там? Расстояния нет? И времени тоже?
А что если голос прав и это просто прогрессирующая шизофрения? Он себе придумал игру, упырей, ящеров, настоящих друзей, а на деле просто стоит здесь и греется на солнышке в ожидании очередной смены в «Пятерочке»?
Проблема только в том, что он реально никогда в жизни не работал ни в «Пятерочке», ни в «Магните» и ни в каком другом, даже местном, магазине.
Пожав плечами, Глеб отправился к себе домой. Надо просто поспать, возможно, это просто галлюцинации и размышления воспаленного мозга от стрессов и недосыпа.
Но поспать ему не удалось. Открыв дверь, он замер на пороге. Вероника была не одна, на кухне раздавались два голоса — мужской, басовитый и ее, легкий и смешливый. Она явно смеялась и ей было хорошо.
Не снимая курточки, чтобы не палить портупею с оружием, Бойцов прошел на кухню.
Было не очень понятно, ждали его или нет, потому что, с одной стороны, его появление не вызвало дикого шока. С другой — молодой мужчина сидел в его же, Глеба, халате на голое тело, и пил какое-то явно дорогое вино из бокала. Холеный, крепкий, черноволосый и кареглазый, он производил впечатление абсолютно уверенного в себе человека.
— Здравствуйте, Глеб. Меня зовут Сергей, заочно мы уже знакомы. Я мужчина этой очаровательной молодой особы. Вероника мне все рассказала, что вы просто помогли ей в трудную минуту, к отцу ей было идти невозможно, ко мне гордость не позволяла, спасибо, что не оставили на улице. Я прошу прощения, что у вас немного похозяйничал, халат ваш взял, просто счел, что будет некорректно забрать Веронику, не поговорив с вами. Мои ребята рассказали про вашу встречу, вы сильный боец, поэтому предлагаю просто разойтись миром. Если будут какие-то вопросы — всегда можете ко мне обратиться.
— Сама Вероника что скажет? — спокойно поинтересовался Бойцов, внимательно смотря на девушку. Ни сил, ни желания кричать, выяснять отношения, обвинять не было. Да и так все было предельно ясным. То, что ее вычислили и пришли сюда против ее воли было крайне маловероятным, просто девочка сама заскучала в квартире с вечно пропадающим Глебом и списалась со своим Сергеем Викторовичем…
— Все так… Спасибо вам, Глеб, что помогли в трудную минуту. Сережа хороший, просто привык решать вопросы по-своему, мы поговорили, он согласен начать все заново, уважая меня как личность.
Судя по легкой ухмылке Сергея, как личность он ее уже уважил, пока они ждали Бойцова, штурмующего башню.
Глеб еще несколько секунд смотрел на девушку, пытаясь найти хоть каплю раскаяния, стыда и неловкости, но та сидела, скромно потупив взор, как будто они все это время только играли в шахматы и обсуждали творчество Оксимирона. Что там говорил голос — «погрязли во вранье и безделье?» Именно так, голос, именно так…
Можно было устроить скандал, открыть незваному гостю глаза на спутницу, можно было вынести этого Сергея и сбросить с лестницы, орать, обижаться… Только все это не имело смысла.
— Хорошо, нет проблем, — Наконец-то произнес Бойцов ровным голосом, — Вы меня извините, но мне надо поспать, была чертовски тяжелая смена…
— Да, понимаю, еще раз извините за такое вторжение, — Как-то не очень вязался этот хоть и самодовольный, но вполне вежливый и культурный человек с тем образом, что нарисовала Вероника, — Мы сейчас уходим, дайте нам полчаса.
Глеб молча ждал, когда они соберутся и уйдут. Вероника молчала, Сергей пытался еще что-то поговорить, но безуспешно. Все, что нужно было Бойцову, чтобы эта парочка наконец-то собралась и ушла из его жизни навсегда, оставшись только призрачным воспоминанием.
Мажора было даже жалко. Девушка пропела все уши, что он ее просто использовал, но ведь на самом деле все оказалось наоборот и он даже закрыл глаза на то, что она жила несколько дней у какого-то мужика. Видимо, не верил в то, что его тихая скромная девочка способна на столь быстрые отношения. Конечно, потом ему в голову начнут приходить разные мысли, но это потом. Сейчас он не мог допустить даже мысли о том, что его, такого классного, так быстро променяли, это разрушило бы его картину мира и понимание людей.
И Бойцов был не тем человеком, что открыл бы ему глаза. Потому что тогда ему пришлось бы придумывать, что делать с Вероникой, выгонять на улицу и выслушивать обвинения, а это последнее, чего он сейчас хотел.
Одно только радовало, что он не успел привыкнуть и привязаться к Веронике, а уж тем более даже в голове речи про любовь не шло, поэтому все для него закончилось весьма благополучно и достаточно безболезненно. Хотя кошки на душе, все равно, настоятельно скребли одной единственной мыслью — «Тебя обманули, Глеб, кинули и поимели». И только это саднило и раздражало. Просто не надо было и начинать эти нелепые отношения…
Наконец, они ушли и Глеб, быстро раздевшись, упал на кровать. Он разберется со всем этим завтра, а сейчас — спааать!
Глава 9
Глеб проснулся рано утром и уставился в потолок невидящим взором.
Похоже, он оказался в отправной точке, где и был совсем недавно. Ни девушки, ни денег, только похмельное ощущение отвратительной легкости бытия, которое его иногда настигало в момент пробуждения. Такое,
