недели.
Шон вышел и оставил после себя самый гнусный запах, который я когда-либо слышала в своей жизни. Запах похоти, высокомерия, чванства, безнаказанности и всего остального, чем была наделена его гнилая душонка.
В воскресенье нам сообщили, что отец находится в тюремной больнице. На него напал другой заключённый и ранил в живот. Это была весточка от Картера. И на неё надо было ответить.
— Ну что, надумала? — его голос в телефоне раздражал до чертиков.
— Да, я согласна, — тихо хриплю в ответ.
— Завтра аэродром Кейли Таун в 11:00. Тебя будет ждать самолёт. Не опаздывай! Твоя квартира уже готова. Жди меня к вечеру. И, надеюсь, ты будешь приветливой. Мне бы не хотелось силой добиваться твоей благосклонности, — сделал акцент на «силой».
Своим устрашающим голосом он пытается меня запугать. Но он не знает, что я его уже не боюсь. Я в заднице, пардон, в центре урагана побывала, что мне Картер. Может, даже хорошо, что буду ближе к нему. Буду следить за ним. Возможно, удастся накопать что-нибудь, будучи рядом.
Родным я свой отъезд объяснила тем, что приняла предложение поработать в университете Нью-Йорка. Скажи я им правду, мама и Лиз костьми легли бы, но не отпустили. А так — поддержали и благословили.
В самолёте мне не хотелось ни есть, ни пить. Но стюард настоятельно рекомендовал попробовать их фирменный чай из экзотических трав. Аромат напитка действительно говорил о его уникальности, а вкус оказался настолько приятным, что я и не заметила, как выпила всю чашку.
Укрывшись в плед, я решила немного вздремнуть, но проспала до самой посадки. И спала бы дальше, если бы не бортпроводник, разбудивший меня. Была бы моя воля, от этого сна не просыпалась бы никогда. Потому что мне снился Алекс. Во сне он был пилотом этого джета, и мы летели на наш райский остров. Но, увы, реальность такова, что лечу я в свой личный ад.
Обречённость и смирение с действительностью были таковы, что меня уже не интересовало абсолютно ничего. Я ничего вокруг не замечала. Как не заметила и того, что погода для этого времени года совсем не типична для Нью-Йорка. Лишь подъехав к зданию больницы, я поняла, что это вовсе не жилой дом с апартаментами, а город вокруг совсем не похож на Нью-Йорк.
Глава 34
Мия
— Куда вы меня привезли? — недоумевая спрашиваю водителя.
— Я ничего не знаю. Мне было велено доставить вас по данному адресу без лишних разговоров, — ответил юноша.
— Кем велено? Картером?
— Я не знаю, как его зовут. Вам лучше войти внутрь.
Я поняла, что от молодого человека ничего не добиться, и решила не тянуть со встречей с Картером. Очень хотелось думать, что это клиника — психбольница, а Картер лежит в ней с помешательством.
— Мия Фаррел? — ко мне подошла молодая медсестра.
— Да!
— Пойдемте, я вас провожу, — жестом велала следовать за ней.
Длинные коридоры казались бесконечными, и лучше бы они не кончались. Я согласна идти по ним вечность, лишь бы так и не дойти до палача. Но нужная дверь оказалась достигнутой, и она открылась, пропуская меня внутрь. Я подняла взгляд, а там…
Я опять ничего не вижу. Все темно перед глазами. А то, что я успела увидеть перед этой темнотой, мой мозг отказывается воспринимать, принимая квартиру как обман. Иллюзию.
— Мия! — мужской голос звучит откуда-то сзади, и кто-то подхватывает меня на руки.
Меня несут, а затем передают в другие руки. В такие знакомые и родные. Нежные и крепкие.
— Мия, — это голос Алекса, — посмотри на меня, родная, — просит он меня.
Я нащупываю его грубую щетину. Она реальная. И губы реальные. Это все не иллюзия.
Зрение постепенно начинает восстанавливаться, и я вижу любимые глаза, прямой нос, сладкие губы, грубую щетину, которая кажется мне приятнее и мягче любого шелка или бархата. Я вижу своего любимого мужа.
— Любимая, — ласково он меня называет.
— Алекс, скажи, что это не сон, — прошу я его.
— Это не сон, — улыбается он. — Я жив, девочка моя. Но мне пришлось умереть, чтобы выжить.
Я вижу, что Алекс совсем слаб. Он напрягается от моего веса, но руки держат крепко и не желают меня отпускать. Я сижу на нём, а он на медицинской кровати, напичканной миллионами датчиков и сбоку торчащим штатив, откуда тянется система прямо к его локтю.
— Алекс, тебе тяжело! — пытаюсь вырваться из его рук и встать, но он не даёт мне этого сделать.
— Я не отпущу тебя! — с ласковым взглядом качает головой, затем нежно целует в губы.
— Мх- мх, — кто-то откашливается рядом, прерывая наш поцелуй, — пожалуй, я пойду, прогуляюсь.
Это Уилл. И это он подхватил меня, когда я начала терять сознание, увидев Алекса в палате, затем поднёс и передал ему. И, кажется, он и есть причина липовой смерти моего мужа и моего не липового горя по нему. Уиллу предстоит объясниться. Он это понял по моему взгляду, пронзившего его.
— Пожалуй, останусь! — вновь садится на диван, с которого успел поднять свой зад. — Мия, я вынужден был так поступить. Прости меня, пожалуйста! — начал Уилл свою устную объяснительную. — У нас, в нашем агентстве, не было никаких улик против Шона Картера. Даже не было возможности его прослушивать и установить слежку. Сама понимаешь, без санкции прокурора это незаконно и невозможно. А тут ты заявляешь ему, что любишь другого и порываешь помолвку. Появилось предположение, что Картер как-то на это среагирует. Мы очень надеялись на это. И когда подосланный им человек оказался в палате Алекса, чтобы убить его… Нет, нет! — замахал ладонью, увидев мой разъяренно- испуганный взгляд, — Мы бы не стали так рисковать. Разумеется, в этот момент Алекс находился в другом месте, а вместо него в кровати лежал я. Мы поймали убийцу в момент, когда он вводил препарат в систему. Им оказался самый доверенный человек Картера. Чтобы Картер не предпринял никаких мер по замету следов, мы объявили Блейка мертвым, а убийца, якобы, залег на дно. Сама понимаешь, посвящать тебя в эти планы было рискованно. Всё должно было выглядеть натурально. Сами тем временем обрабатывали убийцу, выбивая признания. Покушение на убийство Алекса не дало бы нам никаких улик против самого Картера. Он бы отмазался, это неоспоримо. Нужны были более серьёзные аргументы для его ареста. Подосланный убийца в конце концов сдался и выдал все детали убийства Брэдли Соммерса. Там не просто признания, там записи разговоров. Этот ублюдок записывал своего хозяина, чтобы в случае чего шантажировать,
