о материальной основе «дружбы» Балашова с Никитой. Возможно, капитан получал от нее не так уж много. Но это дело поправимое.
– Выяснения могут потребовать расходов. Держите на первое время.
Готовясь к встрече, Андрей положил в карман конверт с двумя тысячами долларов и теперь передал его Балашову. Тот не стал интересоваться содержимым. Слегка нахмурившись, пообещал:
– Сдачу верну.
Со стороны все выглядело так, будто в конверте содержалось еще одно обременительное задание.
– Да-да, – кивнул Андрей, чтобы не уронить достоинство капитана и поддержать нелепую, с его точки зрения, игру.
Глава семнадцатая
Ни комедия, ни ужасы с вампирами не изменили тягостной атмосферы в убежище. Правда, одной головной болью стало меньше – пленницы отказались от своих претензий к еде и слопали наконец по «порционному блюду» каждая. Но это было сущим пустяком по сравнению с чувством постоянной опасности.
Конечно, взгляд наблюдателя не проникал сквозь стены и занавешенные окна. Все понимали это умом, но кожей чувствовали отвратительное бестелесное прикосновение. Не оказаться на виду, под наблюдением, не дать себя ухватить – это давным-давно стало главным инстинктом каждого в команде.
Плащ ушел к себе. Все кроме Бубна сели за домино – играть с ним в настольные игры не имело смысла. Даже не фокусничая, он неизменно выигрывал. Играли в тонких резиновых перчатках – никто из членов банды не снимал их в убежище. Кости выкладывали тихо, без прибауток и смачных ударов по столу.
– Дуплись, – негромко посоветовал Сыч.
– Пока подожду, – пробормотал Брателло.
– Там, на квартире, может, тоже козла забивают, – предположил Поручик.
– Разве что вдвоем. На хрена там больше народу держать?
– Влезть бы к ним, – размечтался вслух Вирус. – Одного сразу прикончить, второму сунуть в глотку ствол, чтоб конец до желудка дошел. И спросить…
– Так он тебе не ответит.
– …обо всем. А потом свалить отсюда в полном составе на «объект номер два».
Вирусу не нравилось слово «убежище», он предпочитал «объект».
– А я бы просто свалил, никого не обижая, – заметил Бубен, пытаясь беспечно зевнуть.
– Не могу играть, мозги не варят, – Брателло кинул на стол оставшиеся на руках кости домино.
Никто не стал протестовать, уговаривать – нет так нет.
– Так и зудит отдернуть занавеску и показать этим сукам средний палец, – поделился Вирус.
– Неужели они впрямь рассчитывают вырвать у нас такой кусок изо рта? – искренне заинтересовался Бубен. – Что-то новенькое, в таком духе еще никто не работал.
– Кусок великоват, – мрачно констатировал Сыч. – Такой можно и в самом деле из клюва выронить.
– Мы его тебе доверим, – попробовал пошутить Поручик, намекая на крупный, загнутый книзу нос напарника.
Сыч медленно перевел на него свои выпуклые глаза и надолго задержал взгляд. Бубен тем временем задался новым вопросом:
– Может, и статьи такой нет? Сделали доброе дело, наказали банду похитителей.
– Это нас ты так ласково назвал?
– А кто мы, пионеры? Конечно, банда.
– Знаешь, кто банда? Вот этот хрен, что сидит там с бабой своей и дочкой. Он и ему подобные. Кто все разворовал и распродал.
– Только не строй из себя защитника обездоленных.
– А сам ты кем был, до того как к Плащу попал? Мелким жуликом.
Бубен не стал раздувать ссору, как и Сыч. В тягостной, гнетущей атмосфере всем словно бы не хватало воздуха, недоставало энергии для стычки. Ситуация напоминала матрешку: они держали взаперти пленников, но сами тоже оказались под колпаком.
Наконец на пороге снова появился Плащ. Поманил Брателло – будет давать указания. Ожидается общая эвакуация? Вряд ли – шеф заранее приказал бы готовиться. Нужно срочно сгонять куда-то по делу и вернуться? Один поедет или вместе с Плащом? От вынужденного безделья даже люди не знающие жалости начинают заниматься гаданием на кофейной гуще.
Объяснений они так и не получили, Брателло исчез надолго.
* * *
Опыт подсказывал Слепому: каким бы скучным и правильным ни считали все Никиту Абросимова, должна была в его жизни существовать оборотная, скрытая сторона, как у любого, кто ежедневно попадает под пресс колоссальной ответственности, от чьей подписи или сказанного слова зависят миллионные прибыли или убытки. Таким людям нужно лекарство для души – каждому свое. И очень редко отдохновением становятся молитвы перед церковными образами, благотворительность или походы на стадион в образе рядового футбольного фаната в шапочке и шарфе клубных цветов.
«Если он тайно ездил куда-то, значит, вызывал для этой цели такси, – рассудил Глеб. – Притом не из ближайшего к офису таксопарка». Генерал Потапчук передал ему номера всех телефонов – обычных и сотовых, домашних и рабочих, с которых Абросимов-старший мог звонить. ФСБ не занималась прослушкой олигархов, но на всякий случай собирала информацию и регулярно ее обновляла.
Глеб знал, что в самых разных службах вызова такси работа организована примерно одинаково. Звонок регистрируется в компьютере и только потом передается на исполнение. Туда же, в компьютер, заносятся время поступления заказа, телефон клиента и номер такси.
Иногда человек отказывается от вызова, утверждая, что вообще никуда не звонил. Иногда ложный вызов оказывается шалостью подростков. За езду вхолостую кто-то должен платить, поэтому и необходим телефонный номер.
Информация о вызовах сохраняется в компьютерах в среднем неделю, потом стирается. Конечно, доступ к базе данных по вызовам защищен паролем, но она по большому счету не содержит коммерческой тайны.
Через Федора Филипповича Глеб получил распечатку – ни по одному из десяти телефонов никто не заказывал такси. Почему бы не допустить, что Никита Анатольевич был не просто осторожен, а осторожен вдвойне, втройне? Но тогда задача становится почти неразрешимой.
Он мог позвонить с любого телефона в огромном головном офисе, мог воспользоваться сотовым шофера или охранника. Мог, в конце концов, утром по дороге на работу попросить остановить машину, выйти к
