губ Ронана приподнялся в короткой тревожной улыбке, и он увел за собой остальных.
Генерал повернулся к Кестрел и прямо на нее поглядел. Когда она прикусила губу, он сказал:
— Сейчас не время показывать слабость.
— Я знаю.
Он проверил ремни на ее предплечьях, бедрах и голенях, одернув кожаные полоски, которые прикрепляли к ее телу небольшие ножи.
— Держись от Айрекса на расстоянии, — тихо произнес он, хотя в непосредственной близости никого не было: люди отошли, позволяя им поговорить наедине — это был знак уважения к генералу. — Твоя лучшая возможность — превратить это в соревнование по метанию ножей. Уворачивайся от его, бросай свои. Возможно, тебе удастся первой заставить пролиться кровь. Заставь его опустошить ножны. Если вы оба потеряете все шесть Игл, дуэль заканчивается ничьей. — Он поправил ее жакет. — Не допусти, чтобы это превратилось в рукопашную.
На весеннем турнире генерал сидел рядом с ней. Он видел, как Айрекс сражается, и сразу после этого пытался убедить его вступить в армию.
— Я хочу, чтобы ты был в передней части толпы, — сказала Кестрел.
— Меня не может быть в другом месте. — Между бровями ее отца залегла небольшая морщинка. — Не дай ему приблизиться.
Кестрел кивнула, хоть у нее не было намерения придерживаться его совета.
Она прошла через толпу людей к Айрексу.
Глава 21
Кестрел не могла поговорить с Айрексом с глазу на глаз, что, вероятно, вполне устраивало молодого лорда. Ему нравилось, чтобы его слышали и видели, и, казалось, он не имел никакого намерения отделяться от толпы до тех пор, пока они вместе с Кестрел не вышли на предназначенное для дуэли круглое пространство, отмеченное черной краской по мертвой траве, и заняли места друг напротив друга.
— Леди Кестрел. — Айрекс говорил четко, чтобы собравшиеся слышали его слова. — Вы получили мой подарок?
— И привезла его сюда, чтобы вернуть Вам.
— Это значит, что ты сдаешься? Давай же, согласись отправить своего раба ко мне и протяни мне руку. Я уколю тебе мизинец. Первая кровь будет засчитана за мной, и мы вместе поужинаем.
— Нет, положение вещей нравится мне таким, какое оно сейчас. Когда Вы на своем месте, а я — в пятидесяти шагах от Вас.
Темные глаза Айрекса превратились в щелки. Его губы, которые можно было бы назвать чарующими, перестали улыбаться. Айрекс повернулся к Кестрел спиной и отправился на свое место. Кестрел встала на свое.
Айрекс, как принявший вызов, назначил друга, который должен был объявить начало дуэли. Когда молодой человек крикнул: «По цели!», Айрекс выхватил прикрепленный к его руке кинжал и бросил его.
Кестрел, которая ожидала, что он сделает первый ход, изящно увернулась. Кинжал пропел в воздухе и воткнулся в дерево.
Зрители отпрянули от границ круга. Несчастные случаи происходили и раньше: для наблюдателей Иглы были весьма опасной игрой.
Айрекс казался совершенно не обеспокоенным, что его первая попытка провалилась. Он пригнулся, доставая Иглу из ножен на голени. Взвешивая оружие в руке, он смотрел на Кестрел. Затем Айрекс сделал ложный выпад, но, если Кестрел была искусна в чем-то, то в том, что легко различала блеф, особенно когда Айрекс не особенно старался скрывать свои эмоции. Он метнулся вперед и бросил.
Его скорость была ужасающей. Кестрел упала на землю, оцарапав щеку о песок, но тут же снова вскинулась, чтобы Айрекс не застал ее в такой уязвимой позе. Поднявшись, она увидела, как на земле что-то блеснуло — кончик ее косы, срезанный кинжалом противника.
Дыхание Кестрел участилось. Айрекс удерживал позицию приблизительно в тридцати шагах от нее.
Она ждала, балансируя на носках, и увидела, как ярость Айрекса на ее оскорбление спала или же до такой степени смешалась с удовольствием, что стало казаться, будто он пребывает в хорошем настроении. Его первый бросок был диким и неразумным, так как он взял Иглу из одного из двух наиболее легко доступных мест. Когда Иглы переходили в рукопашную, тот, у кого было мало ножей и кто потерял ножи с предплечий и даже бедер, оказывался в неблагоприятном положении. Кестрел знала, что Айрекс понимает это, иначе он не использовал бы для второго броска Иглу с голени. Он вел себя нагло, но и осторожно. Это делает задачу Кестрел сложнее.
Она почти чувствовала досаду отца. Люди выкрикивали ей советы, но голоса генерала она не слышала. Кестрел гадала, насколько тяжело ему было не приказать, чтобы она сама метнула несколько Игл. Она знала, что он хотел этого. Именно так следовало поступить более слабому бойцу: надеяться удачным броском окончить дуэль раньше.
Но она хотела подобраться к Айрексу поближе — так близко, чтобы поговорить с ним и их разговора никто не услышал. Как только она окажется от него на расстоянии вытянутой руки, ей понадобится каждый нож.
Айрекс наклонил голову. Либо он был озадачен, что Кестрел не придерживается единственной разумной для нее стратегии, либо разочарован, что она вообще ничего не делает. Возможно, он ожидал более сложного соревнования. Кестрел всегда старалась не выставлять на показ свои весьма скромные боевые навыки, и общество полагало, что дочь генерала должна быть превосходным воином.
Айрекс медлил, не выказывая ни малейшего желания опустошать ножны. Он не стал приближаться, что представляло собой проблему: если Кестрел не удастся подманить его, ей придется подойти к нему самой.
Теперь крики стали неразборчивыми. Они разрослись в нечто, напоминающее ревущую тишину.
Отец сказал бы, что Кестрел должна оставаться на месте. Вместо этого она вытащила два кинжала с голеней и бросилась вперед. Клинок вырвался из одной ее руки и прошел мимо — ужасный бросок, но он отвлек Айрекса от второго, который мог бы ударить в цель, если бы лорд не пригнулся и не бросил собственную Иглу.
Чтобы увернуться, Кестрел прокатилась по сухой траве. Она упала на бок как раз в тот момент, когда Игла воткнулась в почву возле ее ноги. Ее разум покрылся льдом, замыкаясь в себе.
Айрекс был быстр, слишком быстр. Она даже не заметила, как шевельнулась его рука.
А затем ботинок Айрекса пнул ее под ребра. Кестрел охнула от боли. Она заставила себя подняться на ноги и выхватила Иглу из ножен на предплечье. Она разрезала воздух перед собой, но Айрекс отскочил, выбил нож из ее руки и перекатился, чтобы забрать его себе.
Грудь Кестрел вздымалась. Ей было больно дышать. Больно думать. На мгновение она представила, как ее отец разочарованно прикрывает глаза. «Никогда не вооружай своего противника», — часто повторял он.
Но она получила, что хотела.
