— Серьезно? Вы шутите.
— Она не шутила. Шутил я, пытаясь вызвать ее на разговор.
— В котором часу это было?
— Около двух ночи.
— Но Мерримен к тому времени был уже мертв. Полиция считает, что его убили часов в шесть-семь вечера.
— Кэтрин могла этого не знать — или забыла.
— Не понимаю.
— Она могла убить его или подослать к нему убийцу, а потом напрочь забыть об этом — в тот вечер она очень много выпила.
— Чертовщина какая-то! — воскликнул Тревор. — Вы хотите сказать, что Кэтрин подошла к вам и предложила деньги за убийство этого проходимца?
— Ну, положим, это я подошел к ней в баре отеля «Гасиенда». Она заметила, что у меня с собой пистолет, и завелась — а завести ее ничего не стоит.
— Про это можете мне не рассказывать. В день отплытия Гомера она закатила такой скандал, что вспомнить страшно. Но скандалист — это еще не убийца. Зачем, объясните, ей понадобилось убивать Мерримена?
— Он сам нарвался. Накануне он избил ее; впрочем, думаю, дело не только в этом.
Тревор вынул изо рта погасшую сигару и взглянул на нее с отвращением.
— Что вы подозреваете?
— Шантаж. Я в этом почти не сомневаюсь. Ведь Кэтрин — женщина с комплексами. Сколько она денег потратила — и все без толку. Видели бы вы гостиницу, в которой она остановилась. От «Чемпиона» до подворотни — один шаг.
— И все-таки на Кэтрин это совсем не похоже, — откликнулся Тревор, покачав своей большой головой. — Что с ней случилось, непонятно.
— Спросите лучше, что случилось с Фебой, и что Бен Мерримен имел против ее матери.
— Опять строите теории?
— А что делать? Факты ведь мне неизвестны.
— И мне тоже, однако я абсолютно уверен — вы заблуждаетесь. Родители убивают своих детей только в греческих трагедиях.
— Неужели? Почитайте газеты. Другое дело, что родители большей частью не дожидаются, пока их дети вырастут.
Тревор с ненавистью посмотрел на меня:
— Вы за свои слова отвечаете?
— Вполне, как это ни грустно. Впрочем, в убийстве вообще веселого мало.
— Вы действительно обвиняете Кэтрин в том, что она убила свою собственную дочь?
— Нет, но считаю, что этой гипотезой пренебрегать нельзя.
— А почему, собственно, вы делитесь своими гипотезами со мной?
— Потому, что вы можете мне помочь. В настоящий момент Кэтрин Уичерли находится на грани безумия и вынашивает мысль об убийстве. По-моему, мы с вами непременно должны связаться с ней, пока она не попала в руки полиции или не случилось еще чего-нибудь. Но не могу же я один, бросив все дела, без конца заниматься Кэтрин Уичерли — меня же наняли разыскивать Фебу.
— Но вы же считаете, что Фебы нет в живых.
— Что бы я там ни считал, это пока еще не доказано, поэтому я обязан поиски продолжать.
— А что вы от меня хотите?
— Повлияйте на Гомера Уичерли. Нам необходимо, чтобы за его женой была установлена слежка. В Сан-Франциско есть одно вполне приличное сыскное агентство с филиалами во всех крупных городах. Сегодня у меня назначена встреча с шефом этого агентства Вилли Мэки, но для разговора с ним я должен заручиться согласием Уичерли. Вот здесь ваше влияние и понадобится.
— Вы думаете, он меня послушает?
— А почему бы и нет? Уичерли с ним знаком. Позвоните вашему шефу по телефону, в настоящий момент он находится в отеле «Болдер-Бич». Если же его там не окажется, вам скажут, где его искать.
— А почему вам самому ему не позвонить?
— Он человек несговорчивый, вас он скорей послушает, чем меня.
— Как бы не так, — буркнул Тревор, но, нажав кнопку селектора, попросил секретаршу соединить его с Гомером Уичерли. — Если не возражаете, я хотел бы поговорить с боссом наедине, — сказал он, обращаясь ко мне.
Я вышел в приемную, но вскоре Тревор вызвал меня снова.
— Гомер хочет поговорить с вами, — сказал он, передавая мне трубку и недоуменно пожимая плечами.
— Арчер слушает, — сказал я.
— Я вижу, вы нарушаете нашу договоренность. — Голос у моего абонента был необычно тонкий — то ли от расстояния, то ли от напряжения. — Вам же ясно было сказано, что впутывать в эту историю свою бывшую жену я не хочу. Повторяю в последний раз: оставьте ее в покое.
Его тон мне не понравился.
— А почему, собственно, я должен оставить ее в покое? Она что, знает, где зарыто тело?
— Тело?! Какое тело?! — Голос в трубке стал хриплым. — Фебы нет в живых? Вы скрываете это от меня?
— Ничего я от вас не скрываю, мистер Уичерли. Фактами о смерти вашей дочери я не располагаю, но ведь она по-прежнему отсутствует. Как, впрочем, и ваша бывшая жена. По-моему, миссис Уичерли рассказала мне далеко не все, что знает. Мне кажется, не в ваших интересах препятствовать поискам Кэтрин.
— Но вы же хотите, чтобы Кэтрин искал Уильям Мэки!
— Что ж тут плохого? Он сыщик опытный, со связями. Поймите, дело оказалось сложнее, чем мы с вами ожидали. Без помощи местной полиции и частных сыскных агентств мне не обойтись, а для того, чтобы обратиться к Мэки, я должен заручиться вашей поддержкой.
— Исключено! Я не доверяю Мэки и не желаю, чтобы полиция вмешивалась в мои дела. Вы меня поняли?
— Я-то вас понял, а вот вы меня, боюсь, нет. Исчезновение человека, предполагаемое убийство — это уже не ваше личное дело. Кроме того, полиция все равно уже в курсе. Разве мистер Тревор не сообщил вам об убийстве Бена Мерримена?
Тревор приподнялся на стуле и стал делать мне судорожные знаки.
— Кого? Бена?..
— Мерримена. Это агент по продаже недвижимости, которого наняла ваша жена. Вчера вечером его нашли мертвым в ее доме в Атертоне.
— Какое мне до всего этого дело? К Фебе этот Мерримен не имеет никакого отношения.
— Я в этом не уверен.
— Зато я уверен, — неуверенно произнес Уичерли.
— Я бы рекомендовал вам приехать сюда. На месте вы бы лучше сориентировались.
— Не могу. Сегодня днем у меня встреча с ректором колледжа, а вечером — с попечительским советом.
— Зачем это вам?
— Пусть признают свою вину, — мрачно сказал Уичерли. -Они проявили преступную халатность, и я заставлю их официально извиниться. Они, правда, уверяют, что вскоре после исчезновения Фебы дали мне телеграмму, а также сообщили в полицию, но я никакой телеграммы не получал. В Стэнфорде такого бы никогда не произошло!
— Какая вам разница, признают они свою вину или нет?
— Очень большая. Ничего, они у меня еще попляшут. Со мной такие номера не проходят.
