ли не взяв «на караул».
Я пожал плечами и поднялся по узкому металлическому трапу.
Тут царил полумрак; только светились мониторы — на каких-то отображались цифровые данные и графики, какие-то давали картинку, со спутников и беспилотников.
Внутри было двое. Незнакомый мне мужик в полевой форме с генеральскими знаками отличия. И…
— Шеф! — удивился я.
— Сергей Александрович, рад вас видеть, — ответил начальник управления, — как рад, что вы уцелели.
— Тут уж радуйся — не радуйся… — вздохнул я, — ситуация очень плохая, Павел Алексеевич. Да что там: безнадёжная.
— Согласен с первой частью вашего вывода, — кивнул шеф, — знаю, вы пытались предупредить. Плохо, что мы не смогли вовремя и надлежащим образом отработать сигнал. Что поделать — ни одна система не совершенна.
— Шеф, ничего сделать нельзя, — ответил я, — знаю точно. Мне жаль.
Шеф посмотрел на меня внимательно. Потом встал и прошёлся по кунгу.
— Понимаешь какая ситуация, — сказал он вкрадчиво, — есть и другое мнение на этот счёт.
С поста на дороге нас забрал вертолёт. Летели мы довольно долго, кажется, на восток. Справа, у горизонта, иногда проплывали огни населённых пунктов и дорог. Слева — неясные сполохи и зарево.
Приземлились мы на вертолётной площадке какого-то военного городка. Я не настолько хорошо знал округ, чтобы предположить в каком именно, а Ваня, который мог и опознать здешние места, благоразумно помалкивал.
В салоне вертолёта мы летели втроём. Непозволительная роскошь, на мой взгляд, для такого времени. Но раз шеф считает, что так нужно — это оправдано.
Возле вертолёта нас уже ждал УАЗик. Как только мы сели, автомобиль сразу тронулся и помчал нас к ближайшим зданиям: двухэтажным корпусам, типового военного проекта.
Возле входа нас встречали часовые, одетые в форму с васильковыми погонами. Я мысленно присвистнул: целая наша часть? В этом месте? Не знал. Часовые отдали приветствие, я машинально ответил.
Шеф шёл быстро, не обращая внимание на препятствия в виде турникетов и дверей. И они будто по волшебству распахивались перед ним.
Наконец, мы пришли в комнату для совещаний, чем-то напоминающую ту, где нас встречал командующий округом. Только контингент тут был совсем другой: человек пять в гражданской одежде — костюмы, жилетки и даже джинсы с футболками.
— Коллеги, — обратился шеф к присутствующим, сходу занимая своё место, — рад представить. Тот самый офицер, о котором вы уже знаете. Один из немногих, побывавший на той стороне. Он уже оказал нам неоценимую услугу, побывав в эпицентре аномалии и, полагаю, вы можете рассчитывать на его помощь. И его сослуживец, тоже имеющий отношение к инциденту на Новоархангельской СНЗ.
Заявление шефа вызвало оживление среди присутствующих: все начали шептаться, стреляя глазами в мою сторону. Разве что не показывая пальцем.
Я с достоинством кивнул и занял место справа от шефа — он указал мне на кресло. Ваня сел рядом со мной.
— Итак, приступаем, — начал шеф, — Максим. Не могли бы вы резюмировать предварительные результаты исследований? Я понимаю, что большинство присутствующих с ними знакомы, но хотелось бы, чтобы дальнейший разговор следовал в нужной канве.
— Да, Павел Алексеевич. Конечно, — кивнул худощавый парень в круглых очках, — как я уже говорил, согласно моей теории…
— Сергей, Иван, — шеф неожиданно перебил учёного, — забыл представить. Перед вами Синельников Максим Борисович. Доктор физико-математических наук, академик.
Я мысленно присвистнул. Такой молодой — а уже академик… что ж, бывает. Главное, чтобы толк был.
— Благодарю, — кивнул академик и прокашлялся, — итак, согласно созданной мной математической модели того процесса, свидетелем которого являлся Сергей, лакуна в реальности, ведущая в другие континуумы, открывается тогда, когда значительная часть единой информационной структуры находится под угрозой элиминации с вероятностью более девяносто процентов. В этом случае деформация вероятностной асимптоты в потенциальной точке соприкосновения ведёт к непосредственному контакту. В той реальности, где был Сергей, эта величина относительно невелика. Хватило массовой гибели животных, которые, как вы понимаете, не находились в гомеостатическом равновесии с разумной популяцией.
— Будьте добры, по возможности, проще, — снова вмешался шеф, — нам достаточно самой сути. Без подробностей.
— Да куда уж!.. — начал было учёный, но осёкся. После чего сказал: — в нашей реальности этот номер не пройдёт. Как вы знаете, бесконтрольная элиминация с продолжительным опытом осознаваемой деструкции, определяемой как страдание, привёл к прорыву в сторону потенциала или, выражаясь обывательскими терминами, Хаоса. Казалось бы — можно взять некое ограниченное количество сложных животных и подвергнуть их быстрой смерти, возможно, с полным уничтожением редких биологических видов. Однако расчёты со всей очевидностью показали — в нашем случае это приведёт к очередному контакту с потенциалом. Что, ясное дело, не является нашей целью.
Я заметил, как заворожённо Ваня слушал учёного. Даже рот приоткрыл. А, ну да, он же сам увлёкся физикой, после нашего возвращения… может, даже с работами этого академика знаком. Надо бы спросить потом.
— Судя по поступающим данным, сущность, проникшая в наш континуум из потенциала, занимается форматированием информационных структур под свои задачи. Пока этот процесс происходит — лакуна в нашем континууме закрыта его структурами. Появление других лакун только ускорит этот процесс. Уничтожить эту сущность имеющимися у нас средствами не представляется возможным; оно принципиально по-другому воспринимает энергию, используя её для ускорения процесса форматирования. Таким образом, единственным возможным вариантом является экспорт структурного ядра сущности в родственный континуум с последующим закрытием созданной лакуны.
Ваня глядел на меня расширенными от ужаса глазами.
— То есть, вы ходите вышибить эту тварь в другой населённый мир? — спросил он учёного, когда тот сделал паузу.
— Понимаю, — кивнул академик, улыбнувшись, — возникают некоторые проблемы этического характера. Но с точки зрения нашего континуума, любые другие, по сути, являются частью потенциала. С определённой точки зрения можно сказать, что мы создаём их ровно в тот момент, когда открываем лакуну. А, поскольку мы ответственны за этот процесс — то и использование этих потенциальных континуумов не противоречит общей картине равновесия. То есть, является морально допустимым, — учёный снова прокашлялся, — Иван, верно? — спросил он, — вы ведь, вероятно, любите говядину? Да?
— Не очень, — ответил Ваня, — ладно. Допустим. Ради спасения своих убиваете чужих, ни в чём не виновных. Но с чего вы взяли, что у вас получится? Сами ведь сказали, что дальнейшие бесконтрольные убийства только спровоцируют новый прорыв Хаоса!
— А вот на этот вопрос сможет лучше ответить мой коллега. Да, Лёша? — он обратился к грузному мужику, на вид за пятьдесят, в мятой рубашке с засаленным воротником.
— Саввинов Алексей Борисович, — представил ещё одного участника шеф, — доктор
